Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

– Я думаю, ответ напрашивается сам. Много раз, это все знают еще по временам войны, люди часто не соглашались на экстерминацию ближайших родственников. Они надеялись на выздоровление. У каждого всегда есть надежда, что болезнь отступит, – ответил Вадим.

– Да, самое простое объяснение. Люди готовы рисковать своей жизнью, но все-таки не предавать своих близких. Это у ВАС редко случается.

– Слушайте, вы! – Малахов повысил голос. – Я не знаю, что вы понимаете под своей исключительностью, я не знаю, какую организацию представляете, но вы несете чушь! Нет никаких близких. После поражения вирусом человек перестает быть человеком. Это просто набор клеток, который даже и организмом не назовешь. Просто агонизирующая субстанция, пытающаяся совершить лишь одно – расп ространить вирус дальше. И пытаться спаси пораженного родственника или друга – это все равно что труп умершего от бубонной чумы сажать за обеденный стол. Благородство, превратившееся в безумие.

– Вы такой специалист по этике? – буркнул Влад. – Вы уверены, что благородство – это проявление разума? Что любовь – это следствие какого-либо знания? Я вот знаю историю, как один африканский царек убил своего сына за то, что тот видел, как его папа кушают. По их моральным и этическим нормам сын совершил преступление, и папа благородно скормил отпрыска крокодилам. Так что…

– Вы оправдываете убийство?

– Убийство всегда надо пресекать! – громко ответил Влад и дальше уже спокойно: – А вот желание сохранить чью-то жизнь, даже ценой своей, я думаю, неподсудно.

– Я не направлял авиацию на ту деревню, вы прекрасно знаете.

– Я вас уже и не обвиняю, – пожал плечами Влад, скосив глаза в бокал. – Я просто хочу, чтобы вы изменили свое мнение о том, что видели в той деревне. В конце концов, ну разбомбили деревню, ну погибли десяток зомби и сотня… Ну, об этом позже. Ничего страшного. Страшно, что мы никак не можем прийти к взаимопониманию.

– «Мы» кто?

– Ну, я так в лоб не могу объяснить вам… Давайте издалека. Вы в теорию Дарвина верите?

– Это научная теория, в нее нельзя верить. Ее нужно знать и соглашаться или не соглашаться с ней.

– Нужно ли?

– Да, нужно, других же теорий нет…

– Ну, а Адам и Ева…

– Это вера, а не теория. Она не подлежит анализу.

– Ну хорошо, а креационисты? Это ведь так прекрасно – разум из космоса, мы дети галактики и титанов, и мы…

– Это еще хуже, это вера, которая пытается доказать самое себя научными, естественнонаучными методами, так что не будем об этом. – Малахо в улыбнулся – Вы удивительно разносторонне образованы для журналиста… Хотя и путаете понятия.

– А я и не журналист. И я не путаю. Я пытаюсь выяснить, путаете ли вы понятия.

– Выяснили?

– О да, вы мыслите очень рационально и грамотно для военного.

– Ну, я не могу ответить в вашем духе, что я не военный. Но вы знаете, военные бывают разные.

– Знаю, – кивнул Влад. – Скажите, что вы знаете о тигровых лилиях?

– Что? – Вопрос был для Малахова неожиданным. – Ну, лилия, тигровая, цветок. И что?

– Красивый цветок, раскраска редкая.

– Ну и?

– Тигровые лилии всегда заражены вирусом пестролепестности, и именно это вирус делает их лепестки столь прекрасными. – Влад даже изобразил рукой цветок.

– Мне понятен ваш посыл. Но вот я никак не могу сказать, что человек, пораженный вирусом Z , прекрасен. Гниющая плоть, управляемая сигналами спинного мозга и мышечными рефлексами, стремящаяся пожрать все вокруг себя.

– Ну, вы еще вспомните, как выглядит ребенок, больной ветрянкой. А ведь ею надо переболеть.

– Зачем?

– Чтобы потом не заболеть уже взрослым.

– Я не совсем улавливаю вашу мысль.

– Вы и не можете ее уловить, – менторским тоном сказал Влад. – Вы не можете подозревать, что я думаю.

– Так объясните. Я начинаю уставать от этой дискуссии.

– А вы не хотите предположить, что, кроме гипотетического эволюционного пути развития человека и жизни, может существовать и вирусный?

– Я понял, о чем вы, – после некоторой паузы сказал Малахов. – И сразу возражу. Вот вы говорите, что вирус Z – это эволюционный шаг. Но не получается в результате заражения этим вирусом новых красивых лилий, а получаются зомби. К оторые не результат эволюции, а как раз наоборот. Вирус поражает смертельно! Никто не выздоравливает, как в случае ветрянки!

– А если выздоравливает? – тихо спросил Влад.

Повисла пауза. Малахов не отрываясь смотрел на Влада, который и не подумал отвести глаза. Он глядел на Малахова глазами стеклянной совы, бесстрастно и отрешенно.

– Я так понимаю, вы из выздоровевших? – спросил Вадим.

– Не все ли вам равно?

– Мне бы было очень интересно повстречаться с представителем следующего витка эволюции, как вы себя называете. Вы чем-то от нас отличаетесь, кроме того, что вылечились от вируса? Это ваше единственное преимущество?

Корреспондент изменил позу. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, что теперь он хозяин положения, что теперь все превосходство, возможно мнимое, на его стороне.

– Человечество тысячелетиям и жило в ожидании. Оно ждало момента, когда сбудутся самые смелые мечты. Мечты о том, чтобы стать царем природы. Настоящим. Былинным богатырем, экстрасенсом, телепатом… Э… кстати. Вы думаете, я был настолько глуп, чтобы устроить цирк со звукозаписывающими устройствами и передатчиками? Да бросьте. Все, о чем мы говорим, я спокойно передаю силой мысли своим соратникам. Соплеменникам, если хотите. Вы правильно сказали, мы новая ступень эволюции. Мы сверхлюди.

– Я не очень люблю это слово – «сверхлюди», – поморщился Малахов. – Но продолжайте. Расскажите о ваших удивительных способностях.

Влад глянул на бутылку с коньяком. Та плавно всплыла над столом и, наклонившись, аккуратно наполнила бокал.

– Впечатляет, – безразлично сказал Малахов. – Стоило положить миллиард, чтобы такому научиться.

– Никто их не убивал. Вирус разил без выбора. И те, кто выжил, – эволюционировали. Нельзя же осудить вирус. Он слеп в своем выборе. Когда естественный отбор совершал эволюцию, вас же это не коробило?

– Не коробило.

– Так почему вас возмущает то, что мы выжили и стали такими, какие есть?

– Я не в курсе, кроме вашего фокуса с коньяком, какие вы есть, но кое-что меня в вашем рассказе беспокоит.

– А что же здесь не так?

– Вы можете мне объяснить, почему за время войны не удалось столкнуться ни с одним случаем выздоровления? Умирали все…

– Стоп! – поднял указательный палец Влад – Что значит умирали? Всех инфицированных уничтожали. Естественно, тот, кого уничтожили, – умер. О каком выздоровлении может идти речь?

– Молодой человек! Или вас уже не стоит называть человеком? – усмехнулся Вадим. – Я вполне информирован, такая у меня работа, в статистике войны и смертности. Масса инфицированных были помещены в карантин, за ними следили, их пытались лечить. Но н икакой положительной динамики. Процесс был необратим и всегда кончался одинаково. Человек превращался в зомби. Гниющее и бессмысленно дергающееся в попытках найти пищу существо. А двигательный аппарат в итоге тоже разрушался, как и все остальное.