Антон Фарб - Глиф

Это разозлило Нику до такой степени, что, когда Наташа все-таки появилась, беседа их больше напоминала допрос с пристрастием где-нибудь в застенках то ли гестапо, то ли ЧК. Ника спрашивала, Наташа отвечала. Конечно, все было не так просто: Наташа терялась, сбивалась, несла чушь, меняла тему и пыталась задавать встречные вопросы. Но Ника была уже в том состоянии холодной, кристально-чистой ярости, при котором любое сопротивление собеседника значения не имеет.

Через полчаса Ника выкачала из журналистки все, что та знала. Полученной информации, если отбросить шелуху, повторы, слухи, сплетни и домыслы, было на удивление мало. Наташа начала расследование с глифа на телецентре. Обратилась к Анжеле за консультацией. Тут же была (сама не понимая, как и почему) завербована мадам Анжелой и обязалась отчитываться перед ней о всех собранных данных. В процессе расследования — каковое, в понимании Наташи, сводилось к фотографированию глифов и анализу архивов телецентра в поисках прецедентов — была отловлена Вязгиным и тут же согласилась работать и на него тоже…

И эта бесхребетная медуза, готовая служить всем и сразу, еще и попыталась подлизываться к Нике, выясняя, не может ли Ника — с ее-то связями! — устроить Наташу на какой-нибудь столичный телеканал, можно даже кабельный. Вид при этом у журналистки был — как у побитой собачонки.

— Вчера, — сказала Ника, — у Анжелы. Помнишь, там была девочка… вся в черном, с длинной челкой. Она еще забыла вот это, — Ника выложила на стол браслет с рунами. — Ты ее знаешь?

На «ты» Ника перешла в самом начале, и Наташа приняла это как должное, продолжая «выкать» в ответ.

— Какая еще девочка? — округлила и без того круглые, как пуговки, глаза Наташа. — Не помню я никакой девочки…

Удивление ее было достаточно искренним, чтобы Ника в него поверила. Не помнит, значит, не помнит…

— А вот этот символ, — Ника на салфетке нарисовала закорючку, повторяющую кровавый отпечаток с запястья Илоны, — тебе знаком?

— Нет! — с такой страстью выпалили Наташа, что сразу стало ясно: врет.

— Ну и черт с ним… — с легкостью согласилась Ника. — Так в какую, ты говоришь, больницу, увезли Илону?..

Когда Наташа ушла, оставив Нике папку с фотографиями глифов — оставив настойчиво, чуть ли не насильно, дабы продемонстрировать свою полезность, готовность к сотрудничеству и неудержимое желание продаться ну хоть кому-нибудь — Ника допила молочный коктейль, выждала секунд тридцать, запихнула папку в сумку к ноутбуку, вытащила оттуда «Кэнон» и двинулась следом.

Подобным ей прежде заниматься не приходилось, все-таки она была высококлассным фотографом, а не репортером желтой газетенки, но с «папарацци» в свое время общалась, и кое-какие приемчики переняла. Например, не смотреть прямо на объект слежки, а ловить отражение в витринах (благо, чего-чего, а витрин в торговом центре хватало). Двигаться в рваном ритме. Держать дистанцию. Конечно, для грамотно организованной «наружки» требовалось минимум три человека, постоянно находящихся на связи, а в идеале — еще и диспетчер, но Наташа слежки не ожидала, оторваться не пыталась и вела себя как образцовая овца.

Едва выйдя из «Мака», она вытащила мобильник и позвонила, прикрывая рот рукой. Ника прошла в пяти метрах, незамеченная, и остановилась у банкоматов, делая вид, что снимает деньги, и наблюдая за Наташей в зеркальце, за которым была спрятана камера.

Наташа стояла на одном месте, притопывая ножкой, и явно кого-то ожидая. Этот «кто-то» вскоре вышел из того же «Макдональдса» и оказался щуплым подростком весьма болезненного вида. Кожа его была бледной, с черными пятнышками угрей, и под глазами были синяки от недосыпа. Одевался подросток в стиле хип-хоп: мешковатые джинсы с висящей мотней, огромная, размера на три больше, чем надо, курточка, и бейсболка задом наперед. Обменявшись парой слов, Наташа и подросток вместе пошли в сторону торгового зала, Ника пару раз щелкнула их «Кэноном», и продолжила слежку.

Возле входа в супермаркет (не забыть потом купить продуктов, напомнила себе Ника) парочка разделилась: подросток завис у витрины с ножами и пневматическими пистолетами, а Наташа пошла дальше, в бутик с одеждой для беременных. Поколебавшись пару секунд, Ника выбрала Наташу. Та что-то знала про руны и, что более важно, про роль Анжелы во всем происходящем.

Но через полчаса стало ясно, что Наташа просто-напросто предалась унылому шопингу. Ника и сама весьма уважала этот процесс, но скорее из охотничьего инстинкта, чем из тяги к шмотью. Найти на развалах барахолки или на распродаже разорившегося магазинчика уникальную, штучную вещицу, да еще и поторговаться за нее, купить за копейки, чтобы надеть один раз — о, тут требовались талант, терпение и удача не меньшие, чем для хорошего репортажного снимка… Но покупать ширпотреб в бутиках?.. Фу!

Спустя почти полтора часа, нагрузившись пакетами, Наташа еще раз кому-то позвонила и направилась к выходу, но не пешеходному, возле остановки общественного транспорта, а ведущему к парковке. Этого Ника не предвидела. Как-то она не подумала, что Наташа может водить машину. Теперь придется вызывать такси. А таксисты в реальной жизни (в отличие от кино) вовсе не склонны «ехать вон за той машиной»…

Додумать она не успела. Что-то сильно дернуло ее за левое плечо, она чуть не упала, и тут же почувствовала, как исчезла привычная тяжесть сумки «Нэшнл Джиогрэфик» — с ноутбуком, запасным аккумулятором и (самое главное!) объективами для «Кэнона».

Пацан в мешковатых штанах, который так мило беседовал с Наташей, сорвал сумку с плеча Ники и дал деру к дверям. Ника сразу, помогли рефлексы, побежала следом, не тратя дыхания на крики и возгласы. Она лишь удивилась, что сумку сдернули здесь, внутри, под многочисленными камерами наблюдения…

Бегать хип-хопер не умел, размахивал руками и путался в собственных ногах. Ника, даже после недельного перерыва в тренировках, все еще пребывала в хорошей форме, спасибо Пирату с его буйной энергичностью. Дверь на парковку вела раздвижная, с фотоэлементом, и воришке пришлось притормозить, чтобы дверь успела открыться. Тут-то Ника его и поймала — почти, потому что, когда половинки двери разъехались в разные стороны, с улицы налетел порыв ветра такой силы, что ее едва не сбило с ног.

Пацан тоже остановился под напором стихии — похоже, на улице начинался ураган — но, не растерявшись, стряхнул мешковатую, с высоким коэффициентом парусности куртку, ловко перебросив украденную сумку из одной руки в другую (уронит — убью, подумала Ника, пригибаясь от ветра) и бросился в лабиринт машин на парковке.

На улице творился натуральный кошмар. Стало темно, как ночью, ветер бушевал вовсю, заставляя трепетать рекламные растяжки и валя стенды один за другим, и в воздухе отчетливо пахло озоном. Тучи набрякли ливнем, и изредка рокотали в преддверии настоящего грома. Вопили сигнализации потревоженных машин и мигали фары.