Антон Фарб - Глиф

— Лучше один раз увидеть…

Он провел Нику сквозь оцепление, мимо машин, к обычному ларьку из тех, что двадцать четыре часа в сутки торгуют сигаретами и спиртным. Асфальт тут был мокрый, как и везде — но при этом еще и неприятно липкий. Под ногами чавкало.

— Вот, — сказал Вязгин и показал рукой на ларек. На стене было что-то нарисовано, но в полутьме Ника не могла разобрать, что.

Достав из кармана «Шурфайр», она нажала на кнопку. Яркий луч высветил глиф:

Нарисована пентаграмма была темно-красной краской… И тут до Ники дошло.

— Это… кровь? — спросила она.

— Да, — сказал Вязгин. — Тут убили человека.

— Кого?

— Какого-то бомжа…

— Как?

— Ножом.

— Кто?

— Пока не ясно. Они, — Влад кивнул в сторону милиции, — думают, что Радомский.

— Его арестовали?

— Пока задержали, — Вязгин тяжело вздохнул. — Да ладно, Ника, не берите в голову. Все это чушь. Романыч такой херней в жизни бы не стал заниматься. Мы его вытащим через пару часов, как только прокурора найдем. Он где-то, скотина, в бане парится с девками…

— Понятно, — сказала Ника.

— Вот что, Ника… Увезите-ка Ромчика отсюда. К себе. Я вам выделю охрану, хотите?

— Не надо. Справимся.

— Я заеду завтра. В десять. А сейчас — извините, но мне пора…

Ника вернулась к машине, села.

— Ну что там? — спросили ее чуть ли не хором Славик и Ромчик.

— Ничего хорошего, — мрачно сказала Ника. — В общем, Рома, сегодня переночуешь у меня…

20

Безумный день никак не хотел заканчиваться. Уже выходя из такси, Марина заметила «скорую» под подъездом, и сердце екнуло: мама! Почему именно мама, почему «скорая» должна была приехать именно в их квартиру, а не к кому-нибудь из сотни соседей — Марина не знала. Это было не из области знаний. Это было чутье.

Чутье не обмануло. Мама лежала на диване, серая, с побелевшими губами. Ее мелко-мелко трясло. Немолодой и, кажется, не совсем трезвый доктор — да какой, к чертям собачьим, доктор, в лучшем случае медбрат или фельдшер! — как раз снимал стетоскоп и разматывал черную манжету тонометра на маминой руке, когда Марина ворвалась в квартиру, словно ураган.

— Что?! — выдохнула она.

— Мариночка, — слабо улыбнулась мама.

— Что случилось?!! — выкрикнула Марина.

— Обычный гипертонический криз, — равнодушно сказал фельдшер. — Сто девяносто на сто десять. Таблетку адельфана, через полчаса, если не поможет, еще половинку. И не переживайте вы так…

Фельдшер и медсестра, толстая тетка в грязном халате, быстренько собрали монатки и убрались, а Марина осмотрелась. Квартира выглядела дико: повсюду — битое стекло, ваза с георгинами опрокинута, вода разлита, пятна на ковре, фотографии Белкина сорваны со стен. Посреди комнаты лежала дохлая ворона.

— Кто? — спросила Марина. — Кто все это сделал?

— Мариночка, — позвала ее мама. — Дай мне руку, доченька…

Марина присела возле матери, взяла ее за ладонь — холодную и маленькую.

— Я так волновалась за тебя, Мариша… Это все буря. Буря и птица… Ветром разбило стекло на балконе… И эта птица — она залетела, и не знала, как вылететь. А потом… Потом она врезалась в стенку. Прямо в вашу фотографию. Это, наверно, знак, да, Маришка? Дурное знамение, как говорит твоя Анжела… Мне стало так плохо… Я вызвала «скорую», я сначала звонила тебе, но ты не отвечала — и я вызвала… Посиди со мной, Маришка, посиди немного… Это давление, сейчас все пройдет. И мы займемся уборкой, да, дочка?

— Да, мама, — сказала Марина, свободной рукой вынимая телефон. Экранчик был темным. Батарейка. Надо зарядить. — Я сейчас, мам. Одну минутку.

Отпустив мамину ладонь, Марина встала и, осторожно ступая по битому стеклу, подошла к столу, непривычно пустому без вазы и ноутбука. Воткнула зарядку. Включила телефон. Тот подумал немного, нашел сеть — и тут же разразился звонком.

— Да что ж это такое! — всплеснула руками Марина, которая даже не успела отойти от стола. — Кончится это сегодня или нет?

Она посмотрела на мобильник. Звонила Анжела. Придется ответить.

— Марина? Это я. Есть срочное дело. Ты можешь приехать?

— Нет, — сухо ответила Марина. — Не могу. Маме плохо.

Анжела, впервые в жизни услышав от Марины «нет», растерянно замолчала.

— Как там Наташа? — воспользовавшись паузой, спросила Марина.

— Жить будет, — сказала Анжела небрежно, как о пустяке. — Но ребенка потеряла… Это сейчас не важно. Помнишь, ты говорила, что твой Белкин прячется на квартире у своего приятеля?

— Славика, — машинально назвала Марина.

— Вот-вот! Это такой здоровый лоб в военных шмотках, который отирался сегодня на парковке возле моей машины?

— Ага… А что случилось?

— Сумка пропала. Мотоциклетная. Которую Женя принес. Со свитком.

Да никакой это был не свиток, захотелось сказать Марине, но она промолчала и сунула руку в карман, погладив сложенный листок тонкой, почти как папиросной, бумаги.

— Славик украл сумку, — сказала Анжела убежденно. — Больше — некому. Его надо найти, пока они с твоим козлом Белкиным не натворили дел. Аматоры проклятые.

— Мариночка! — позвала мама. — Ну что же ты… Посиди со мной, пожалуйста!

Марина положила телефон обратно на стол, поправила зарядное устройство и отступила в сторону.

— Марина? — надрывалась Анжела в трубке. — Алло, Марина? Ты там?!

Мама стонала на диване.

Отвечать ни той, ни другой у Марины не было никакого желания. Ее охватило чувство суетности, незначительности всего происходящего. Все, что случилось сегодня, стало неважным, бессмысленным, мелкотравчатым… Все это — лишь предисловие к тому, что она должна была совершить.

Она вышла на балкон, достала из кармана с таким трудом добытую бумажку, развернула ее. Это была «синька» — старомодная копия, с белыми линиями на синем фоне.

Глиф. Малая печать Соломона. Адрес. Где-то на Крошне. Дата и время. Сегодня, ровно в полночь. И слово. «Огонь».

Через разбитое стекло дул холодный и влажный ветер, остужая лицо и придавая ясность мыслям. Небо было затянуто тучами. Внизу, под подъездом, прямо возле единственного горящего фонаря, стояли два навороченных мотоцикла с разлапистыми рулями. Рядом курили байкеры.

Выследили все-таки, удовлетворенно подумала Марина. Интересно только, это за мной или за Белкиным? Хотя это теперь уже не имеет значения…

Она вернулась в комнату, спрятав «синьку» с глифом в карман, и критически осмотрела маму. Таблетка подействовала, мамино лицо порозовело, и только в глазах плескался испуг.

— Куда ты, Мариш? — жалостливо простонала мама.

Из мобильника на столе раздавалось раздраженное бульканье Анжелы.