Громова Галина - Бухта надежды. Задача — выжить

«Фух! Все в порядке!» – выдохнул с облегчением Степан, глядя на спящего соседа.

В конце комнаты угадывался силуэт старшей дочери – она неподвижно стояла в проеме двери, ведущей в коридор.

«И чего она там застыла? Тоже телик смотрит, одновременно приглядывая за чем‑нибудь на кухне? Не исключено. Ну, вроде все нормально…» Степан мысленно обругал себя самыми крепкими словами, которые только знал и собрался уходить, но кое‑что привлекло его внимание. Наверное, на какое‑то мгновение картинка на телевизоре сменилась на более светлую, но Степану явно померещилось, что стоявшая в проеме девочка в крови. Было такое чувство, что желудок ухнул в пропасть, а ноги стали ватными. Мужчина негромко постучал в стекло – никакой реакции не последовало, Степан постучался снова, и чуть было не стал заикой.

— Твою мать! – отшатнулся от окна он, чуть было не грохнувшись на спину от перепуга.

В окне, прижимая перемазанные в крови руки (а то, что это была кровь, парень не сомневался) замаячило страшное лицо младшей дочери соседа – Степан даже не знал ее имени. На лице, прижимающемся к стеклу, были пятна запекшейся крови, волосы взъерошены, а руки изгрызены, будто ребенок пытался оттолкнуть от себя нападавших, но вряд ли ей это удалось сделать – в девчонке веса от силы килограмм пятнадцать. Девочка ощерила рот и ударила раскрытыми ладонями в окно, заставив то завибрировать. Степан нервно сглотнул, отступая на шаг назад. Он понял, что ничем уже не поможет ни соседу, ни его детям.

Мертвячиха оскалила зубы и еще сильнее заколотила руками в стекло, пытаясь всеми силами разрушить тонкую преграду, разделяющую ее и добычу.

— Та ну нах! – самопроизвольно вырвалось у Степана, доселе редко когда употреблявшего бранные слова. Мужчина еще раз окинул взглядом закрытые окна и, убедившись, что на первый взгляд они крепкие, решил как можно быстрее возвращаться в свою квартиру.

Сердце колотилось как бешенное, желудок сжимали непонятные спазмы, а ноги так и оставались ватными. Степан сам не помнил, как завалился на кухню, предварительно закрыв все окна и дверь на балкон, а так же опустив ролеты. Не глядя, мужчина вытащил из холодильника дежурную бутылку водки и сделал несколько глотков. С непривычки Степан закашлялся и начал судорожно хватать ртом воздух. Горло обжег адский огонь, впитывающийся в кровь и с кровью же разгоняющийся по телу, предавая тому расслабление и затуманивая разум.

— А теперь спать! Срочно! И без сновидений, – пробормотал парень и, придерживаясь за стенку, поплелся в сторону спальни.

Андрей открыл глаза, щурясь от яркого света, глянул на часы и абсолютно не удивился положению стрелок на них – было позднее утро. А так как он не спал допоздна (заснуть удалось только часов в три ночи), то и проснулся он довольно поздно.

Вчера Доронин долго думал над происходящим вокруг, пытался разложить все по полочкам и решить, что же делать дальше. Толковых мыслей в голову не приходило, а те, что приходили, можно было записывать на бумагу и издавать в качестве сборника научной и не очень фантастики. Хотя кому сейчас эта фантастика интересна. Если за окном фильм ужасов происходит?

Андрей обвел взглядом спальню, задержав его на столь непривычном предмете интерьера как автомат Калашникова – детище Михаила Тимофеевича по приезду домой было тщательно вычищено от оружейного масла. После этого Андрей произвел сборку–разборку автомата, да так и оставил его на журнальном столике, где так же лежал и ПМ. Кобуры для него не было, а в флоберовскую подаренный пистолет не влезал. Ладно, будем по старинке…

Еще вчера вечером Андрей пытался дозвониться до приятеля–киевлянина, но тот долго не брал трубку. А когда, наконец, мерзкие трели в трубке прекратились, то раздавшийся в динамике голос Женьке явно не принадлежал. На вопрос, не ошибся ли Андрей номером, мужчина сухо сообщил, что капитан Мичурин погиб при исполнении служебных обязанностей и положил трубку, сославшись на занятость. Доронин какое‑то время пребывал в полном ступоре, а потом его как прорвало. Он схватил свой мобильный и звонил всем, кто был в телефонной книге, пытаясь предупредить о надвигающемся кошмаре. До большинства дозвониться не получилось. Те же, кто поднял трубку, делились на три типа: первые, выслушав Андрея, смеялись и советовали проспаться, вторые обещали быть осторожнее, а третьи, коих было самое меньшее количество, еще и подсказали, что нужно запастись продуктами и водой, потому что в ситуации общего хаоса коммунальные услуги могут быть отключены.

Андрей мысленно согласился с этим утверждением и наполнил водой все имеющиеся емкости вплоть до аквариума, в котором плавали ошалевшие от такого количества хлорки в воде рыбки. Потом, прихватив с собой пистолет, сбегал в магазин, мысленно воздав хвалу Всевышнему за то, что живет на таком отшибе. Тут не то, что зомби, тут автобусы раз в полчаса ходят. Хотя сегодня что‑то их совсем не видать. Не зомби – автобусов. Хотя, и мертвяков тоже не видать, к счастью.

Магазин был открыт, продавщица вела себя, как ни в чем не бывало, и сильно удивилась рассказам Андрея о беспорядках в городе, хотя и слышала утреннюю стрельбу в части напротив.

Капитан не стал тратить все деньги с карты. Все же теперь он, скорее всего, безработный, а надолго ли весь этот бардак намечается, сказать не мог никто. Но все же Доронин затарился добротно – крупы, макароны, сигареты, соль–спички. В общем, стандартный набор советского человека на случай ядерной войны – уж это хомячество на генетическом уровне заложено в каждом русском человеке. Посоветовав девчонке держаться подальше от покусанных или окровавленных людей, Андрей потащил всю снедь, уместившуюся в четыре пакета, в квартиру.

За всеми заботами он как‑то перестал думать о Женьке, но потом снова накатило и грудь сжало в тиски. Хотелось громко кричать или же встретиться с грабителями с темной подворотне… Нужно было куда‑то выплеснуть всю агрессию, но претендентов на это не находилось, и Андрей чувствовал себя как тигр в клетке.

Часов до четырех в округе было тихо. Хотя это было и не удивительно, здесь всегда было тихо, только в летний период район немного оживал за счет мореманов и курортников. А вот сейчас в части морпехов было какое‑то оживление – солдаты носились как тетки по магазинам в день распродажи, офицеры отдавали приказы, чередуя их с угрозами показать всем маму Кузьмы и зимовку ракообразных, а потом и вовсе затарахтели двигатели и несколько «шишиг» в сопровождении двух уазиков двинули вниз по дороге – к части 13140.

Андрей, наблюдавший всю эту суету с балкона, щелчком пальцев отшвырнул окурок, который пролетел по дуге и шмякнулся прямо в цветник, облюбованный бабкой с первого этажа. Бабка была противная, под стать своему не менее противному и въедливому сыну, который, собственно, ту квартиру и получил. Поэтому, представив, как при встрече старушенция будет читать нотации и охать–ахать по своим клумбам, Андрей скривился как от зубной боли.