Питер Страуб - Дети Эдгара По

И вдруг земля вздрогнула. Несильно. Почувствовав лёгкое колебание, Энди ухватился руками за скалу, и ему показалось, будто он слышит глухой удар. Лишь секунду он ощущал движение пластов в глубине земли, но был уверен, что не ошибся, ведь он видел, как два крошечных камешка отделились от края пещеры и кубарем понеслись по склону вниз. Он тут же подумал, не связано ли это с шахтой.

Он решил бежать домой. Встал и начал спускаться, с трудом сохраняя равновесие. Он знал, что, вернувшись к Бровке, сможет добежать домой напрямую, через поля, и сэкономить время. Его руки дрожали.

Он как раз пробирался меж валунами, перешагивая через корни деревьев, как вдруг споткнулся. И увидел пещеру.

Собачий рык в глубине пещеры смолк. Потом раздался вновь, только теперь похоже было, что это человек пытается прочистить горло от угольной пыли. Два крошечных огонька продолжали раскачиваться влево-вправо. Новый, полный боли гортанный рык — и Энди до боли захотелось тут же выбраться наружу.

Но огоньки приближались, и он различил во мгле знакомые очертания шахтёрской каски. На ней и горел тот огонёк, что повыше. С дальнего конца пещеры к нему шёл шахтёр с чёрным от угольной пыли лицом. На его поясе качалась лампа Дэви — второй крошечный живой огонёк [143] Живой огонёк — в изобретённой Хамфри Дэви в начале 1800-х годов безопасной рудничной лампе масло горит внутри медного проволочного колпака. Колпак забирает большую часть тепла, делая невозможным взрыв газа в окружающей атмосфере. Лампы Дэви до сих пор используются в некоторых шахтах для контроля присутствия метана, который заставляет её гореть голубым пламенем. ( Прим. пер. ) .

Шахтёр встал и прислонился к стене. Тяжело дыша, снова попытался прочистить горло. Ему было плохо.

— Здорово, Энди. А где мой мальчик милый?

Из темноты ему подмигивал Айк, его лицо покрывала маска из пропитанной потом угольной пыли. Энди видел только белки его глаз и зубы. Через плечо Айка был переброшен моток верёвки; точно такой же они с Брином играли некоторое время назад.

— Брин пошёл домой.

Айк, похоже, не знал, что делать. Он закрыл глаза и прижался головой к стене пещеры. Он дышал тяжело, как астматик. Он с трудом выталкивал из себя слова.

— A-а. А я с ним шёл поговорить. Ясно.

Теперь Энди отчётливо слышал звуки, долетавшие из пещеры за спиной Айка, и даже отчасти видел, что там происходит. Он попытался заглянуть шахтёру за спину.

— Где мой папа?

— Твой старик в порядке. Я его вытащил. — Айк снял верёвку со своего плеча и бросил её к выходу из пещеры. — Я же тебе обещал.

Энди сделал попытку протиснуться мимо него, чтобы побежать к отцу.

— Пустите меня.

Айк остановил его. С усилием выпрямившись во весь свой огромный рост, он положил чёрную лапу на плечо мальчика.

— Нет, нет, нет. То место не для тебя. Нечего тебе там делать. Я-то пришёл поговорить с моим мальчиком. Но ты сказал, что его здесь нет, так?

— Нет. Он домой пошёл.

Айк медленно поднял закопченную руку промокнуть со лба пот.

Даже в темноте Энди видел, как чёрная пыль слоями осыпается с неё и падает Айку в глаза. Он задыхался.

— Скажи ему, что я приходил. А теперь беги домой, сынок. Беги, встречай своего старика.

Энди кивнул, шахтёр повернулся к нему спиной и медленными тяжёлыми шагами стал удаляться в глубину пещеры, и свет качающейся на его поясе лампы поглощала тьма.

— И своему старику скажи, — тихо добавил Айк.

— Что сказать?

— Просто скажи.

Энди выскочил из пещеры на яркий свет солнечного летнего дня. Там, у входа, лежала верёвка, которую швырнул Айк. Энди поднял её. Она была чёрной от угля, и скрипучая пыль немедленно замарала мальчику руки. Его рубашка уже была испачкана отпечатком айковой лапы, так что он, не задумываясь, перебросил верёвку через плечо и поспешил домой.

Когда Энди уговорил охранника пропустить его за ворота, к подъёмнику, там уже была его мать, и отец с ней. Стэна вынесли на поверхность другие спасатели. Все поднявшиеся были целы и невредимы, но никто не ликовал и не веселился: один из спасателей остался внизу, погиб во время спасательной операции.

После этого Энди не видел Брина несколько недель. Мать увезла их с сестрой к своим родичам, в Уэльс. Когда Брин всё же вернулся, Энди сделал попытку передать ему то, что сказал Айк.

— Что?

— Он искал тебя. Там, в горах. Твой старик.

— Что?

— Он оставил тебе верёвку. Возьмёшь? Его верёвку?

Брин презрительно сморщил нос.

— Нет.

— Но ты должен.

— Заткнись, понял? Заткнись.

Со временем Брин, его мать и сестра переехали в Уэльс насовсем.

Энди никогда не рассказывал об этом своему отцу. Как-то раз он спросил Стэна:

— Значит, это отец Брина спас тебя, да?

— Так говорят, сынок. Так говорят.

Больше на эту тему они не говорили.

Энди не раз ещё ходил в Корли-рокс в надежде отыскать вторую пещеру. Он долго её искал. Но так и не нашёл Хотя у него и была верёвка. Он повесил её на гвоздь в садовом сарае, где она оставалась много лет, чёрная от угольной пыли.

Создатель бестселлеров Нил Гейман давно уже числится одним из лучших авторов комиксов, а также пишет романы для людей всех возрастов. «Словарь биографий писателей» назвал его одним из десяти лучших ныне живущих писателей-постмодернистов. Из-под пера Геймана непрерывным потоком текут поэзия и проза, эссе и киносценарии, комиксы, песни и пьесы. Его роман «Американские боги», вошедший в 2001 году в список бестселлеров «New York Times», был награждён премиями «Хьюго», «Небьюла», Брэма Стокера, «SFX», «Локус», номинирован на множество других премий, начиная с Всемирной премии фэнтези и заканчивая книжной премией штата Миннесота, а также включён во множество списков лучшего за год. Его официальный сайт, www.neilgaiman.com, посещают более миллиона гостей за месяц, а его сетевой журнал каждый день включают в круг своего постоянного чтения тысячи блоггеров. Нил Гейман, родившийся и выросший в Великобритании, живёт теперь недалеко от Миннеаполиса, в Миннесоте. Ему уже перевалило за сорок, но он до сих пор не постригся.

В председательском кресле сидел Октябрь, и вечер выдался прохладным: листья — красные и оранжевые — облетали с деревьев в роще.

Их было двенадцать. Они сидели вокруг костра и жарили на огне большие сосиски, которые шипели и плевались соком, стекающим на горячие поленья. Они пили яблочный сидр, освежающий и прохладный.

Апрель впилась зубами в сосиску, та лопнула, и горячий сок полился по подбородку.

— Проклятие, черт ее раздери, — сказала она.

Коренастый Март, сидевший рядом, рассмеялся, гулко и похабно, а потом вытащил из кармана огромный несвежий носовой платок.