Питер Страуб - Дети Эдгара По

— Вау, — воскликнул он.

Медленно она прошла за ним. Он стоял напротив стены, где на краю деревянной панели размещалась её выставка. В неподдельном изумлении он открыл рот и вытаращил глаза.

— Это что, ваше ? — удивился он, не сводя глаз с бабочек. — Вы что, сами их поймали?..

Она пожала плечами.

— Невероятно! — Взяв в руки Craphium agamemnon, он поднёс её к лучу оловянного света, падавшего из стеклянной двери. — Вы и оформили их сами?

Она кивнула, пересекла комнату и встала рядом с ним.

— Ага. Это же видно, вот… — Она ткнула в Urania leilus в её дубовой рамке. — На неё дождь попал.

Поставив на место Craphium agamemnon, Дэвид Бирс принялся читать ярлыки на других.

Papilio demetrius

Соединённое Королевство: Лондон

Хайбери-филдз, Ислингтон

7. V. 2001

Дж. Кендалл

Loepa katinka

Соединённое Королевство: Лондон

Фишбери-парк

09. V. 2001

Дж. Кендалл

Argema mittrei

Соединённое Королевство: Лондон

Кэмден-таун

13. IV. 2001

Дж. Кендалл

Он покачал головой.

— Только вы облажались — написали «Лондон» на каждой. — Он повернулся к ней, криво улыбаясь. — Что-то я не припоминаю, когда я в последний раз видел сатурнию в Кэмден-тауне.

Она выдавила смешок.

— Ой, верно.

— И ещё, я уверен, что вы просто не могли поймать их сами…

Он поднял Loepa katinka, маслянисто-жёлтую императорскую сумеречницу с ржаво-красными и угольно-чёрными павлиньими глазками на крыльях.

— Давненько я тут таких не видел. Даже в Финсбери.

Джейн скорчила гримаску, как бы извиняясь.

— Ну, да. Я имела в виду, что я их там нашла — купила.

— Мммм. — Он поставил моль обратно на приступочку. — Придётся вам поделиться со мной своими источниками. А то мне в Северном Лондоне никогда ничего подобного не попадается.

Он повернулся и пошёл прочь из спальни. Джейн торопливо привела в порядок свою выставку — теперь у неё дрожали и руки — и поспешила за ним.

— Что ж, леди Джейн. — В первый раз он глядел на неё без своего обычного насмешливого высокомерия, глаза с зелёными искорками смотрели озадаченно, почти печально. — По дороге мне хотелось сказать, что вам нужен кто-то, кто будет о вас заботиться. Но, похоже, с этим вы справились и без меня.

Джейн смотрела себе под ноги. Он шагнул к ней, аромат дубовой мастики и мёда заполнил её ноздри, пахло раздавленными желудями, молодым папоротником. У неё закружилась голова, рука потянулась к нему; но он лишь коснулся её щеки кончиками пальцев.

— Спокойной ночи, Джейн, — сказал он тихо и вышел в вечерний туман.

Как только он ушёл, она бросилась к окнам и задёрнула все бархатные шторы, потом сорвала с головы парик и швырнула на кушетку вместе с очками. Сердце её колотилось, лицо блестело от пота — что было тому причиной, страх, ярость или разочарование, она не знала. Сбросив с себя джинсы и свитер, она оставила их лежать на полу, а сама протопала в ванную. Двадцать минут она стояла под душем, запрокинув голову, пока вода смывала с кожи ароматы папоротника и прелой листвы.

Наконец она вышла. Вытерлась, бросила полотенце на пол и пошла в кухню. Вдруг ей страшно захотелось есть. Она распахивала дверцы шкафов, выдвигала ящики, пока не нашла баночку лавандового мёда из Прованса. Крышку она швырнула в раковину, где та завертелась, как волчок, и прямо руками стала запихивать в себя мёд. Покончив с ним, она схватила баночку с лимонным творогом и съела его почти весь, пока не почувствовала, что её вот-вот стошнит. Сунув голову в раковину, она напилась воды из-под крана и наконец, довольная, пошла в спальню.

Там она оделась, чувствуя себя тёплой и вялой, как во сне; натянула колготки в красную и жёлтую полоску, нейлоновую юбку, тугую красную футболку. Никаких трусиков, никакого лифчика. Вставила контактные линзы, оглядела себя в зеркале. Её волосы начали отрастать, редкая бархатистая щетинка казалась синеватой в тусклом свете. Чёрным карандашом она размашисто подвела веки, потом, повинуясь внезапному порыву вдохновения, подрисовала изгиб каждого усика так, чтобы они касались висков. Губы тоже накрасила чёрным и пошла искать чёрный виниловый плащ.

Из дома она вышла рано, в такую пору клубы ещё закрыты. Дождь кончился, но всё покрывал густой жирный туман; он пристал к витринам магазинов и ветровым стёклам машин, и Джейн казалось, что её лицо застряло в клейкой двустворчатой раковине. Часами она бродила по Кэмден-тауну, её огромные фиалковые глаза следили за всяким мужчиной, который обращал на неё свой взгляд, и всех находили неподходящими. Раз ей показалось, будто она видит Дэвида Бирса, выходящего из «Рубина в пыли», но, остановившись посмотреть, как он переходит дорогу, она поняла, что это не Дэвид, а кто-то другой. Гораздо моложе, длинные тёмные волосы заплетены в густую косицу, на ногах сапоги до колен. Он пересёк Хай-стрит и пошёл к метро. Джейн помешкала, а потом бросилась за ним.

Он направлялся в «Электрический зал». Человек пятнадцать уже стояли возле клуба и тихо разговаривали. Человек, за которым она шла, тоже встал в очередь, один. Джейн остановилась через дорогу и стала ждать, когда клуб откроется и очередь, тихо шаркая, всосётся внутрь. Длинноволосый молодой человек скрылся внутри; Джейн сосчитала до ста, перешла улицу, купила билет и вошла.

В клубе оказалось три уровня; наконец она нашла его на самом верху. Даже в дождливый вечер среды здесь было людно, из динамиков орали Идрис Мохаммед и Джимми Клифф [28] Идрис Мохаммед (р. 1939) — джазмен-барабанщик. Джимми Клифф (р. 1948) — автор и исполнитель песен в стиле регги. . Он стоял один возле бара и пил из бутылки воду.

— Привет! — крикнула она, подплывая к нему со своей фирменной улыбкой типа «первый день в школе». — Танцевать будешь?

Он оказался старше, чем она думала, — тридцать с чем-то, — но всё равно не такой старый, как Бирс. Он уставился на неё, недоумевая, потом пожал плечами.

— Буду.

Они танцевали, передавая друг другу бутылку.

— Как тебя зовут? — крикнул он.

— Клеопатра Баттерфляй.

— Шутишь! — проорал он в ответ. Песня кончилась, заблеял фидбэк, и они пошли к бару отдышаться.

— А что, ты знаешь ещё одну Клеопатру? — насмешливо спросила Джейн.

— Нет. Просто сумасшедшее имя, вот и всё. — Он улыбнулся. Он был красивее Дэвида Бирса: черты более мягкие, округлые, глаза тёмно-карие, поведение сдержанное.

— Меня зовут Томас Рейберн. Том.

Он купил бутылку «пеллегрино» себе и ещё одну для Джейн. Она выпила свою быстро, стараясь догнать его. Закончив, поставила пустую бутылку на пол и стала обмахиваться ладонью.

— Здесь жарко. — Приходилось перекрикивать музыку, и горло болело. — Надо бы выйти погулять. Со мной хочешь?

Он помешкал, оглядываясь.