Питер Страуб - Дети Эдгара По

— Какая ещё причина? — У Веры, похоже, слюны было предостаточно. — С нами произошёл несчастный случай! Какое же ты дерьмо.

— А может, это был не случай, — сказал Донни. Он постарался придать своему голосу зловещее выражение, но ни Зак, ни Вера не оценили его актёрского чутья.

К середине третьего дня их кожа обгорела и шелушилась, тела страдали от обезвоживания. Они походили на заблудившихся солдат иностранного легиона, пропылившихся дочерна, с белыми безумными глазами Лоуренса Аравийского [61] Лоуренс Аравийский (Томас Эдвард Лоуренс, 1888–1935) — британский офицер, разведчик, который много лет провёл на Ближнем Востоке. В биографическом фильме (1962) его роль сыграл Питер О’Тул. , пытающихся длинными рукавами и самодельными бурнусами прикрыть свою иссушенную плоть от солнечной казни.

— Если ты ещё раз вспомнишь при мне о Боге, я выбью тебе парочку зубов, и ты напьёшься собственной крови, — предупредил Зак.

— Я только хотел сказать, что всё это сильно напоминает какое-нибудь библейское испытание, — сдержанно ответил Донни. — В Библии такое на каждом шагу, и в Коране, и в даосизме, и в фольклоре — и всё это притчи. Люди там и сям проходят чрезвычайные испытания, а в конце их ждёт откровение. И это называется походом за видением.

— Поход за видениями — это когда моришь себя голодом, пока не начнутся галлюцинации, — сказала Вера. — Мы это и делаем. Только никакого откровения я пока не замечаю.

— Значит, мы еще недалеко зашли, вот и всё.

— Тогда, может, объяснишь, почему мы не видели ни намёка на движение на этой чёртовой дороге, сколько по ней идём? Да мимо нас уже тысячи машин должны были проехать, в Вегас и обратно. Мы должны были миновать десятки торговых центров и заправок с чудесными, кондиционированными туалетами. Но нет, всё, что мы видим с тех самых пор, как ушли от нашей машины — кстати, единственной на дороге, — это жара, жара и ещё раз жара, да ещё миллиард белых разделительных полосок, которые плавятся вместе с асфальтом на этом чёртовом шоссе, которое ведёт прямо к чёрту на рога!

— Альтернативное измерение, — сказал Донни.

Зак даже остановился и, повернув шею, с отвращением взглянул на него.

— Что?

— Альтернативное измерение, существующее одновременно с нашей реальностью. Нас выбило из колеи. И мы застряли в каком-то месте, похожем на то, где мы были, — на мир, из которого пришли, — с той разницей, что здесь ничего больше нет, и никого тоже, и нам надо найти точку разрыва или совмещения, подождать, пока два мира синхронизируются, и опа! — мы снова на месте.

— Ты сам его придушишь или я этим займусь? — сказала Вера.

— Мне больше нравится другое объяснение, про Бога, — сказал Зак. Он шутил, но никто не оценил его юмор.

— Мы же взрослые люди! — сказала Вера. — Рационально мыслящие существа! Может, оставим уже всю эту брехню про Бога, Библию и прочий старомодный вздор в двадцатом веке, где им самое место? Блин, да уже двести лет назад от них не было никакого толку, они только оболванивали людей, превращали их в овец, которые обожествляют мясника. Призрачная надежда для идиотов. Помирай — и сразу в рай, только прежде в гроб сыграй! Заезженная, выдохшаяся, прогнившая чушь.

— Не питаем ли мы призрачных надежд? — спросил Донни.

— Нет, Донни, — сказал Зак. — Мы балансируем на тонкой грани между крошечной, жалкой надеждой и полным отсутствием таковой. Смотри на вещи шире. Ты сам ограничиваешь своё мышление и загоняешь себя в ловушку — хочешь организовать всё так, чтобы получился хеппи-энд, эдакий щелчок, от которого все идиоты взвоют «у-у-у». Тебе нужны причины, но никаких причин нет, а хочешь узнать, что есть? Слушай, пока я жив: настоящая свобода — это всегда полное отсутствие надежды.

— Это глубоко, — ответил Донни, не врубаясь.

Вера ладонью прикрыла глаза от солнца и попыталась заглянуть в будущее.

— Забудьте про машины и торговые центры, — сказала она. — Мы здесь животных не видели. Животные пустыни днём прячутся, но мы никого не видели. Ни одной птицы. Даже грифа.

— Это не жизнь, а прозябание, — пошутил Зак.

— Солнце меня изжарило, — сказала Вера. — Скоро мы все покроемся хрустящей золотисто-коричневой корочкой. — Она снова загородила ладонями глаза, предъявляя обвинение пылающему шару наверху, который поджаривал их на медленном огне, словно какая-то копуша-комета. На небе не было ни облачка.

— Если это солнце, — сказал Донни.

У Зака и Веры не было сил жаловаться. Они просто встали, как вкопанные, синхронно повернулись и вздохнули, глядя на неистощимого Донни. А тот сразу решил, что можно продолжать.

— Я хочу сказать, что это мы считаем, будто идём по траектории восток-запад. На самом деле мы можем вполне идти и на север. Что, если это не солнце? Что, если блуждающий огненный шар просто забавляется с нами?

— Значит, мы снова целый день шли не туда, — сказал Зак.

— А что, если это не день? — возразил Донни. Он выудил из кармана свои наручные часы. Они оказались там днём раньше, когда на жаре начали припекать запястье. Теперь он заметил, что часы стоят.

— Пять тридцать пять, — сказал он. — Странно.

Зак и Вера медленно повернулись (экономя энергию), не сказали ни слова (экономя слюну) и уставились на Донни с таким выражением, которое он про себя окрестил Тот Самый Взгляд. Когда люди смотрят на вас Тем Самым Взглядом, они ждут соли шутки, которая им явно придётся не по душе.

— Именно в это время вчера остановилась машина, — сказал он. — Я это запомнил, потому что обратил внимание.

— Вот как? — сказала Вера. — Теперь последует теорийка о том, как все мы соскользнули в другое пространство в промежутке от тик до так?

— Донни, когда ты в последний раз глядел на свои часы до вчерашнего дня? Может, они у тебя вообще стоят, а ты посмотрел вчера на них и решил, что время пять тридцать пять?

Вот так, стоило отвлечься, и Зак взял на себя роль лидера в их маленькой команде.

— Ребята, вы меня совсем не слушаете, — сказал Донни несколько уязвлённо. — Часы встали одновременно с машиной.

Но Вера уже разошлась и мчалась на всех парусах:

— И это, разумеется, должно что-то значить? Уволь от подробностей.

И Донни уволил, в последний момент проглотив фразу, которая едва не сорвалась у него с губ: «А я думал, что вы мои друзья». Так и остановился с пустым лицом и вытаращенными глазами, точно слушал радио пришельцев.

— Эй.

Зак что-то нашёл. Тема закрылась.

Чёрная нейлоновая петля торчала из песка чуть в стороне от правой обочины дороги. Когда Зак потянул, у него в руках оказался маленький чёрный рюкзачок, точно такой, как тот, который уже несла Вера. Оба ждали, почти обречённо, что скажет по этому поводу Донни.