Антон Текшин - Под знаком Z (сборник)

– Эти таблетки запрещены. Что я мог сделать? – глаза отца затуманились от невольных слез.

– Но может, сейчас что-то изменилось? В Москве наверняка…

– Мы бы знали!

Напряжение между родителями было сильнее, чем между грозовыми тучами.

– А кто это – Люся? – быстро спросил я, чтобы отвлечь их.

– Твоя сестра, – резко сказала мама. – Она умерла, когда тебе было четыре.

– У меня была сестра? – удивился я. – Людмила Шапкина? Хм, не, не встречал такого надгробия.

– Людмила Агапова, – тихо сказала мама, косясь на отца.

– Две тысячи первый – две тысячи седьмой годы, – вспомнил я. – «Слишком любим, чтобы когда-нибудь забыть». Так себе слоган. Вот у Силана Жертомича куда круче: «Смерть это только начало».

– Тебе надо меньше бывать на кладбище, – сказала мама.

– Ну да, скоро поселюсь там навсегда, – попытался пошутить я.

Мама разрыдалась. На это было грустно смотреть, и я вышел из комнаты. Может, и правда глупо мириться. Даже если за тобой идет смерть, может, стоит попробовать сбежать от неё? Ну, если и не сбежать, то потянуть время хотя бы.

Я вышел на улицу, уселся на тротуарном бордюре и вытянул ноги. «Кто первый покажется из-за поворота, в таком возрасте я и умру» – решил я. Врачам я никогда не верил, слишком у них хитрые лица, а вот судьбе доверял.

Ждать пришлось долго, и я даже забыл, что что-то загадал. И тут вдруг из-за угла вышел старик. Давно не видел я в нашем городе стариков. Этот был хоть куда, лет шестидесяти, с белой бородой в пол-лица, в криво заломленном кепи и с тростью. Он прошел мимо и подмигнул мне. «Жизнь хороша, – лукаво сказал его взгляд, – и за нее стоит побороться».

И тут мне вспомнились слова матери о докторе Кротове и о таблетках, которые могли остановить вирус смерти. Почему, когда она произнесла его имя, она кивнула наверх, в сторону отцовского кабинета? Наверняка там лежит какая-нибудь бумажка от этого доктора.

Я пробрался в кабинет, благо родители разошлись по своим углам, и стал рыться в коробке с документами. На самом дне я нашел пожелтевший, потрепанный картонный квадратик, что-то типа визитки, напечатанной на домашнем принтере. Имя, фамилия, телефон и московский адрес. Да, ехать придется далеко. Хотя я еще не решил, нужно ли мне это. И, чтобы отвлечься от мыслей об этом докторе и его лекарстве, я отправился к Нине.

Мы сидели на веранде и смотрели на желтую сухую траву, умирающую под осенним солнцем. В моей голове эхом повторялись слова Нины: «И ты туда же, и ты туда же». Я искал в них отголосок её чувств ко мне и никак не мог понять, что за ними скрывается.

Нина вертела в руках визитку доктора, и так немало истрепанную временем.

– И что ты думаешь об этом? – спросил я.

– О чем?

– Ну как же, – я злился, что она невнимательна к моим словам. – Что я поеду в Москву, к этому доктору. Я уже продумал план. Сегодня ночью возьму вещи и отправлюсь на станцию. Сяду на товарняк и доеду до Москвы.

– Ты не найдешь там доктора.

– По-твоему, я тупой?

– Этой визитке уже много лет.

– Найду его новый адрес.

– Его новый адрес уже шесть лет как местное болото, – сказала Нина и наконец-то повернула ко мне голову.

– Что? О чем ты говоришь?

– Ох, это отвратительная история. Я не хочу её вспоминать, – она с болью посмотрела на меня, будто я её мучил своими вопросами. – Но так как ты почти труп, так и быть, расскажу.

Она разорвала визитку и кинула в траву.

– В 2013 году, летом, стояла жуткая жара. Помнишь, на речку нас не пускали, так как стену вокруг города еще не построили. Зомби лезли в город, как тараканы, и полиция еле успевала их отстреливать.

– Я тогда пытался выпросить винтовку у отца, – припомнил я. – Но он сказал в ответ, чтобы я не лазил, где попало.

– И тут маме сообщили, что она заражена. Тогда еще не могли заранее опознать вирус. Сказали накануне. Отец сходил с ума, и тут ему подвернулся доктор Виктор Кротов. Доктор был проездом и остановился в нашем поселке на несколько дней, думаю, чтобы поторговать пилюлями. Хотя в газетах и писали, что таблетки, что продают подпольные вирусологи, опасны, никому не было до этого дела, людям хотелось жить, любой ценой, пусть даже превращаясь в зомби, но жить. И отец купил их. На следующий день мать, вместо того чтобы умереть, вернулась домой. Мы должны были ликовать, но отчего-то на душе было тяжко. Она вроде была такой же, но в то же время стала чуточку другой, чужой, и это пугало.

– Ты тогда с раннего утра до ночи не возвращалась домой, – вдруг вспомнил я, – обедала и ужинала у нас.

– А через неделю мама изменилась. – Нина зябко запахнула кофту. Хотя закатные лучи окутывали теплом, она не чувствовала их, все больше проваливаясь в прошлое. – У нас был домашний кот, и она, кхм, – Нина нервно хохотнула, – ну, погналась за ним. Кот дал деру, но тут из комнаты, к несчастью, вышла я. Мать, не останавливаясь, развернулась и кинулась на меня. Я еле успела захлопнуть дверь. Мать стала биться в дверь моей спальни, и тут раздался выстрел.

– Черт, – прошептал я.

– Вот именно. – Нина выругалась покрепче.

– И что потом?

– Отец взял свои и мои вещи и поджег коридор второго этажа, где лежало её тело. Мы сели в машину и поехали в дом бабушки, в этот дом.

– Так вот почему он горел, – сказал я, вспоминая наполовину сгоревший дом, черную крышу которого было видно с кладбища. – А что случилось с доктором Кротовым?

– Как-то ночью я подслушала разговор отца и начальника полиции. Из их слов и по тому, что делал отец, я поняла, что произошло. Отец нашел Кротова, который уже собирался уезжать в Москву; доктор попытался бежать, но отец стрелял в него – ранил в правую ногу, а потом убил. Начальник полиции, хороший друг отца, помог ему избавиться от тела, скинув докторишку в болото.

– Ух ты, а я и не знал, что твой отец на такое способен.

Я немного помолчал, а потом, поборов неловкость, спросил:

– А в вашем старом доме могли остаться эти таблетки?

– Ты что, так и не понял, что я тебе рассказала? Хочешь быть как она? Хочешь стать зомби?

Она, злясь, встала со скамьи и зашагала в сад. Я догнал её и, схватив за руку, остановил:

– Я другой, и я останусь человеком!

– Не обманывай себя.

– Дай мне хотя бы шанс, – мне не требовалось её разрешения, но я хотел, чтобы она одобрила мои действия. Мне хотелось, чтобы хоть кто-то был на моей стороне.

– Мы уехали, взяв только свои вещи, – сказала Нина. – И если туда не наведывались чужие, все осталось на своих местах.

Почерневшие от огня половицы подозрительно скрипели под ногами. На второй этаж подниматься было опасно, лестница сильно пострадала от пожара, она стала призрачной черной тенью без перил. Как только мы вошли в дом, Нина поджала губы и нахмурилась. Но я её с собой не тащил, она сама вызвалась, сказала, что, раз уж она разбудила призраков прошлого, пора ей столкнуться с ними.