Говард Лавкрафт - Некрономикон

К этому времени Картер и Пикмэн поделили упырей на три отряда, по одному для отпора каждой из колонн нападающих и один для защиты города. Два первых тут же взобрались на скалы каждый со своей стороны, третий же подразделился на сухопутную и морскую группы. Морское подразделение под водительством Картера погрузилось на стоявшую у причала галеру и вышло навстречу недосчитывающей команды галере новоприбывших; в ответ на что та ушла горловиной в открытое море. Преследовать ее Картер не стал, ибо знал, что большая безотложность может случиться в городе.

Между тем устрашающие отряды лунарей и недочеловеков взгромоздились на гребни отрогов и убийственно выказались с обеих сторон против серого мглистого неба. И вот завели свое тонкое подвывание адовы флейты вторженцев, и общая картина тех разномастных полубескостных шеренг сказалась тою же тошнотою, что и действительное смердение, издаваемое жабьими лунными сквернами. Тут двумя отрядами выкарабкались на вид упыри и присоединились к силуэтам кругового обзора. С обеих сторон залетали дротики, и набирающее силу чмыкание упырей и звериные взрёвы недочеловеков постепенно сливались с адовым подвыванием флейт, творя неистовый и несказанный сумбур бесовской какофонии. То и дело с узких скалистых уступов срывались тела в открытое море или внутрь бухты, и в сем последнем случае их быстро утягивали ко дну некоторые подводные скрытники, чье присутствие выдавали лишь чудовищные клокочущие пузыри.

Полчаса свирепствовала в небе эта обоюдосторонняя битва, пока на западном гребне нападавших не уничтожили полностью. На восточном гребне, однако, где присутствовал, видно, главарь лунных тварей, упырям приходилось хуже — они медленно отступали к склонам самого кряжа. Пикмэн быстро послал на подмогу силы из городского отряда, и они оказали изрядную помощь на первых этапах сражения. Тут закончилась схватка на западной стороне, и оставшиеся в живых победители поспешили на выручку попавшим в лихой переплет сотоварищам, повернув ход сражения и снова оттеснив нападающих вдоль узкого отрога. К тому времени все недочеловеки были побиты, но последние из жабьих страшилищ отчаянно бились, зажав огромные копья в могучих и отвратительных лапах. Для дротиков время почти ушло, и сражение превратилось в рукопашные поединки тех немногих копейщиков, что могли сойтись на том узком гребне.

Ярость и безрассудство всё более обуревали сражавшихся, и всё больше их падало в море. Те, что срывались в бухту, встречали безымянный конец от невидимых булькотателей, но из тех, что падали в море, некоторые сумели доплыть до подошвы кряжа и выбраться на прибрежные камни; несколько лунарей спасла маячившая на виду вражеская галера. Скалы были не восходимы нигде, кроме тех мест, где высадились чудовища, так что упыри на камнях не могли возвращаться в свои боевые ряды. Некоторых сразили дротики с враждебной галеры или сверху со скал, но некоторые дождались спасения. Когда безопасность берегового отряда как будто была обеспечена, галера Картера вышла горловиной из бухты и преследовала враждебный корабль далеко в открытое море, останавливаясь, чтобы подобрать упырей, спасавшихся на камнях или еще державшихся на плаву. С несколькими лунарями, которых выбросило волной на берег или на рифы, немедля покончили.

Наконец, когда галера лунных тварей отошла на безопасное расстояние и сухопутный отряд нападавших весь сосредоточился в одном месте, Картер высадил значительные силы на восточном мысу в тылу врага; после чего схватка надолго не затянулась. Напав с двух сторон на зловонных слизней, их быстро посекли на куски или посталкивали в море, и под вечер упыриные предводители согласно признали, что остров очищен. Между тем враждебная галера исчезла; и упыри посчитали за лучшее сняться с тех злых иззубренных скал, пока не собрались лунные страшилища несметной ордой и не нагрянули на победителей.

И вот, собрав ближе к ночи всех упырей и заботливо их пересчитав, Пикмэн и Картер обнаружили, что более четверти их пало в дневных баталиях. Раненых уложили на койки в кубрике, поскольку Пикмэн отнюдь не поощрял старый упыриный обычай добивать и поедать собственных раненых, а здоровых посадили на весла или определили на те места, где от них было бы больше проку. Под гнетом мреющих ночных облаков выходила галера в море, и Картер не чувствовал сожаления, покидая остров нечистых тайн, который своей сводчатой неосвещенной хороминой с ее бездонным колодцем и отвращающей бронзовой дверью мучительно бередил его воображение. Заря застала корабль в виду лежащего в развалинах базальтового пристанища Саркоманда, где всё еще дожидались дозорные костоглодных черничей, скорчившиеся, как черные рогатые химеры, на разбитых колоннах и поветшалых сфинксах того страшного города, что и жил и умер до временных лет человека.

Упыри раскинули лагерь середь каменного упадка Саркоманда, отрядив гонца за костоглодными чернилами, числом достаточным, чтобы нести ездоков. Пикмэн и другие предводители бурно изливались в благодарности за помощь, оказанную им Картером. Тут Картер почувствовал, что планы его впрямь изрядно поспели и он сможет заручиться поддержкой устрашающих этих союзников не только затем, чтобы выбраться из здешних пределов дремного края, но и своих главных поисках богов на высотах неведомого Кадата и чудного закатного города, в который они так странно препинают доступ его дремам. Он завел разговор с упыриными главарями обо всех этих вещах, рассказывая то, что знал, о холодном пустолюдии, где высится Кадат, и о чудовищных черногор-птицах, и о горах, имеющих на себе образ двуголовых статуй, которые его стерегут. Он говорил о том, что черногор-птицы страшатся костоглодных черничей, и о том, как необхватные гиппоцефалы с истошными воплями разлетаются прочь от черных отверстий высоко в серых ребристых горах, отделяющих Инкуанок от ненавистного Ленга. Он говорил и о том, что касалось до костоглодных черничей и стало ему известно из фресок безоконной обители того первосвященника, коего не описать; что даже Вящие боятся их и что правит ими вовсе не ползучий хаос Ньарлафотеп, а незапамятный и седой древности Ноденс, Владыка Великой Бездны.

Все эти вещи Картер пришепетывающей скороговоркой поведал собранию упырей и под конец дал набросок того, что держал на уме и не считал непомерным, имея в виду службу, которую он только что сослужил резинистым псообразным побегунам. Ему бы очень понадобилась, сказал он, помощь достаточного числа костоглодных черничей, чтобы в целости и сохранности по воздуху перенестись над черногор-птицами и статуарными горами дальше в холодное пустолюдие, откуда обратными стопами не возвращался никто из смертных. Ему желалось долететь до ониксового дворца на высотах неведомого Кадата в холодном пустолюдии и молить Вящих о закатном городе, вход в который ему препинают, и не сомневался, что костоглодные черничи доставят его без труда, высоко над всеми опасностями равнины и поверх мерзких двойных голов тех статуарных гор, от века несущих дозор в сером сумраке. Для рогатых созданий с изъятием лица не представляет угрозы никакая земнородная вещь, ибо сами Вящие питают страх перед ними. А если и приключится какая-нибудь неожиданность со стороны Иных Богов, имеющих наклонность присматривать за делами более кротких богов земли, то и тогда костоглодным черничам бояться нечего; ибо пропастные пространства запредела ничего не значат для подобных бессловесных и скользких крыланов, которые не Ньарлафотепа держат за своего господина, но поклоняются лишь всемогущему и первостихийному Ноденсу.