Евгений Кусков - Во тьме

«А, действительно, разве я не хочу? — подумал он. — Разве всё так плохо? Если уж мне всё равно суждено подохнуть, почему бы ни позволить сделать ЭТО ей?»

— Я… — простонал он, — не…

— Вот видишь, — улыбнулась Кейт. — Я знала, что ты добровольно дашь то, что мне нужно.

Против её воли нельзя было идти. С каким-то отвратительным возбуждением Сандерс принялся ждать, когда она снова приникнет к его шее. Он полностью находился в её власти, готовый к чему угодно, даже к смерти.

Особенно к смерти.

«Когда же?»

Но она, наоборот, не торопилась продолжить столь неожиданно начатое насыщение, приближаясь к источнику с мучительной, сводящей с ума медлительностью.

Элизабет довольно смотрела на поверженного Марка. Надо же, как просто его сломать — главное, нажать нужную кнопку. Ту, на которой написано заветное имя.

С дьявольским предвкушением Сандерс представлял, как отдаст всё, без остатка. Он полностью забыл обо всём на свете — осталась только Кейт, жажду которой, казалось, чувствовал он сам.

«Ничего, я смогу утолить её голод. Для этого я и жил всё время — ради этой ночи. Пускай она станет последняя — так даже лучше».

Он почувствовал её ледяное дыхание на шее и…

…с нечленораздельным воплем вскочил с пола. Слепо размахивая руками, он снёс со стола будильник, пустую кружку и наушники. Всё это упало с довольно отчётливым грохотом, который слегка привёл Марка в чувство.

Поначалу ему казалось, что Кейт и Элизабет всё ещё здесь — он даже видел их силуэты, просвечивающие насквозь. Но стоило крепко зажмуриться и снова открыть глаза, как они исчезли без следа.

Стеклянным взглядом он окидывал комнату, тяжело дыша. Шея продолжала сильно болеть, и Сандерс схватился за неё рукой, ожидая почувствовать под пальцами аккуратные ранки и обильно размазанную кровь. Однако, кроме испарины, ничего на коже не было. Он недоумённо смотрел на ладонь, словно не веря зрению, скрывающему кровавую истину. Потом снова потёр шею. Очень странно — она болела, а никаких ран на ней не было.

«Сон?» — пришла спасительная — пока осторожная — мысль.

Марк, приходя в себя, простоял в полной тишине довольно долго, и лишь спустя целых пять минут на него накатила волна невероятного облегчения.

— Сон, — теперь он сказал это чудесное слово. Ему понравилось, как оно прозвучало и поэтому он повторил: — Сон! Сон, мать его!!!

«Конечно, как же иначе? Неужели ты, приятель, мог даже на сотую долю секунды всерьёз поверить в то, что здесь была Кейт?! Брось, это же полный бред! А как насчёт… Вампир?.. Она была вампиром?!»

Марк содрогнулся. Первоначальная слепая радость сменилась сомнением, а где-то в глубине сознания опять принялся расцветать страх. Разумеется, ему, как и всем людям, снились кошмары, причём достаточно убедительные, но, чёрт возьми, не настолько же! Он помнил ВСЁ, до самой мелкой детали: звуки, запахи, ощущения… Обычно сновидения, едва осознаёшь их сущность, начинают казаться полнейшей чушью, никак не сопоставимой с реальностью. При всём желании он не мог сделать этого сейчас.

Сандерс внезапно сильно захотел увидеть своё отражение, потому что шея не переставала болеть… как и запястья. Бросившись в ванную, он зажёг свет, ударивший по глазам. Непрестанно жмурясь и потирая веки, молодой человек подошёл к зеркалу.

Ни царапинки — шея цела. Он поднял руки. То же самое.

Это немного успокоило, однако не полностью — боль никуда не делась, будто раны скрывались под неповреждённой кожей. Марк задумчиво провёл большим пальцем левой руки по правому запястью, потом аналогично по левому — там, где живыми наручниками сковала его Кейт.

«Нет, ничего нет. И не могло быть — сны не имеют никакой власти над…»

«А почему я проснулся на полу, да ещё в одежде? — только сейчас обратил внимание на странный факт Марк. — Ах да — я, не раздеваясь, заснул. Но на кровати же! Какого дьявола я очнулся в углу спальни, в таком случае?»

Как он ни старался, не мог ничего вспомнить, а единственное рациональное объяснение заключалось в одном слове: лунатизм.

Сандерс неожиданно усмехнулся.

— Докатился, да, парень? — глядя на своё отражение, спросил он. — Поехала-таки крыша, верно?

Это утверждение было отнюдь не беспочвенным. Кейт ему никогда прежде не снилась. Тем более, ТАК. В то же время, слишком просто признать: «Я сошёл с ума». Как ни крути, это стало бы только его проблемой и ничьей больше. Однако что-то подсказывало: «Загвоздка не в тебе». Вот если б на самом деле ничего не происходило, если б Элизабет не изменилась, если б Джессика не стала свидетельницей ужасного убийства… тогда можно было бы успокоиться. Но вышеперечисленное — реальность. И дай Бог, если, помимо этого, а также случая с женой полицейского, о котором рассказал лейтенант Грин, ничего больше не случилось. Дай Бог!

Одного только Марк никак не мог взять в толк — какого чёрта его подсознание (а это оно, родимое) впутало сюда Кейт? Данная тайна беспокоила его не меньше всех прочих.

«Ну, блин, и шутник там наверху сидит».

Он включил холодную воду и ополоснул лицо. Не удовлетворившись этим, подставил голову под струю и простоял так несколько секунд, наслаждаясь пробуждающей прохладой. Покончив с водными процедурами, Сандерс вытерся полотенцем и собрался выходить…

«Дежа вю», — всплыло в мозгу, и он замер, держась за ручку.

Повторения кошмара Марк не желал. Он стоял, глядя на закрытую дверь ванной и не решаясь её открыть. На внутреннюю борьбу у него ушло не меньше пяти минут. Наконец, решившись, он отворил дверь и вышел из помещения. Набрав полную грудь воздуха, повернулся к спальне, ожидая увидеть всё, что угодно.

Пусто. Никого.

Выдох.

Сандерс хмыкнул и направился на кухню. Часы показывали 5:53 a.m. Он зажёг свет и присел за стол, глядя на тьму за окном, которая скоро начнёт медленно, но неуклонно уступать приближающемуся утру. В любом случае, он уже не планировал ложиться отдыхать, хотя проспал недостаточно, и глаза слипались.

«Ну уж нет, никаких больше дурацких сновидений! Правильнее просто сидеть здесь и ждать девяти, а потом пойти в полицейский участок к лейтенанту Грину и обсудить это дерьмовое дело, в которое мы все вляпались», — приказал молодой человек сам себе.

Он пытался сконцентрироваться на предстоящем разговоре — безусловно, очень важном — но мысли неуклонно возвращались ко сну. Честно говоря, Марк чувствовал себя крайне скверно. Ему было очень неприятно вспоминать то, что происходило в конце кошмара, перед пробуждением. Лучше бы это просто забылось, но, как всегда и бывает, самое нежеланное крепко заседает в памяти. Вот и сейчас — он кристально чисто помнил все свои мысли, и от этого испытывал к себе отвращение.