Йорг Кастнер - Число зверя

Где же сейчас Пауль Кадрель? Анфузо посмотрел на старые часы, стекло которых было наполовину слепым. Четверть десятого. Может, Кадрель и вовсе не придет?

Вчера вечером в Иль-Джезу у него возникло чувство, что Кадрель не воспринял его всерьез. Анфузо охватило возмущение. Разве он не делал все возможное для маленького Пауля – тогда, в сиротском приюте? Нет, тот не может так просто проигнорировать его! С другой стороны, Анфузо вынужден был признать, что сделанное им открытие было почти невероятным. Неудивительно, если Кадрель ему не поверит. Но он должен был, по крайней мере, выслушать!

Анфузо решил подождать. Пауль Кадрель просто обязан приехать! Когда дождь стал еще сильнее, Анфузо вернулся к сиротскому приюту, чтобы найти там убежище.

Сиротский приют? Горечь охватила его при взгляде на печальные, обугленные развалины того, что некогда было делом всей его жизни – и ее содержанием. Словно это произошло только вчера, он увидел перед собой извивающиеся языки пламени, услышал сбивчивые, испуганные призывы о помощи десятков людей, почувствовал резь в глазах от едкого дыма.

Пожар начался среди ночи, когда в приюте Сан-Ксавье все крепко спали. Анфузо, Сорелли и остальные иезуиты, руководившие приютом, быстро поняли, что огонь невозможно усмирить. Они могли только эвакуировать детей. И это им удалось, благодарение Господу. Обошлось без многочисленных жертв. Если бы огонь разгорелся недалеко от спального корпуса, а не в административной части здания (нет худа без добра), наверное, все закончилось бы иначе.

Но та ночь стала самой несчастливой в жизни Анфузо, и так он считал вплоть до сегодняшнего дня. Пожарная команда прибыла слишком поздно, когда спасать было уже нечего; от здания остались только обугленные стены. Расследование причин возгорания ничего не прояснило. Пожарные в конце концов сказали, что загорелся кабель, хотя почему они так решили, осталось загадкой – как и то, почему огонь запылал посреди ночи, в пустынном административном крыле. Анфузо потратил много времени – долгие годы, чтобы оправиться от потрясения. Та ночь сломала его, он оказался недостойным святого Ксаверия, который никогда не терял силы и веры. Анфузо сдался и упустил шанс приступить к восстановлению сиротского приюта. Ему дали второстепенную должность в римском отделении Общества Иисуса, и в течение долгих лет он довольствовался тем, что ставил печати на малозначимые документы и складывал их в архив. Но огромный вопрос – «почему?» – пожирал его с ночи пожара, никогда не оставляя в покое.

Анфузо нужно было знать причину, которая придала бы смысл беде – и его личной судьбе. Потому он и начал собственное расследование и скоро выяснил, что Бог не отвернулся от него. Господь не случайно посадил его за письменный стол, за которым Анфузо выполнял пустую бумажную работу, изо дня в день, из года в год. Эта должность дала ему доступ к архиву иезуитов, и там он постепенно, деталь за деталью, нашел указания на нечто чудовищное. Настолько невероятное, что сначала он даже не захотел поверить в возможность этого. Анфузо прервал свое расследование – а может, даже полностью прекратил: он сам этого до конца не знал. Возможно, лучше провести последние годы жизни в спокойствии, думал он.

Но затем, вчера ночью, убили отца Сорелли, и с тех пор Анфузо не сомневался, что все это – вовсе не выдумка. Но к кому он мог обратиться? Кому мог доверять? Несмотря на сомнения, он решил наконец, что Пауль Кадрель – именно тот человек, который должен первым услышать правду.

Анфузо снова бросил взгляд на улицу, но нигде не было видно ни одной машины, с тех самых пор, как такси, на котором он приехал, умчалось обратно в Рим. Сиротский приют находился в малонаселенном районе, окруженном лесами и лугами. Тогда Анфузо счел это место идеальным. Природа полезна для детей, они должны играть на свежем воздухе и иметь возможность порезвиться. Теперь, однако, ему уже начало казаться, будто эта местность проклята.

До сих пор вокруг сиротского приюта – вокруг развалин – было только пустое поле и несколько засаженных лесом холмов. Почему за все эти годы никто тут так и не поселился? Анфузо спрятался от дождя у обгорелых стен. Большой щит, наполовину развалившийся и опасно накренившийся набок, запрещал приближаться к развалинам здания, но это его не отпугнуло. Большего несчастья, чем тогда, просто не могло здесь с ним случиться. Тогда…

Когда Анфузо подошел к прямоугольному зданию основного корпуса, произошло нечто странное. Ему почудилось, будто он шаг за шагом возвращается в прошлое. Перед ним был приют Сан-Ксавье – такой, как когда-то. В окнах, еще минуту назад пустых, блестели стекла, стены больше не покрывала копоть – они светились от толстого слоя желтой краски. Похожие на скелет стропила были снова целы и покрыты крупной красно-коричневой черепицей. Ухоженный газон и пестрые клумбы обрамляли посыпанные белым гравием дорожки. Дети играли перед домом, а на спортивной площадке две команды шумно сражались за мяч.

Сердце Анфузо забилось чаще от волнения. Неужели это правда? Неужели Господь повернул для него время вспять и исполнил его самое заветное желание? Неужели эта беда так и не случилась? Он подбежал к группе десятилетних мальчиков, которые играли возле маленькой лестницы у главного входа, и хотел радостно обнять детей. Но внезапно они исчезли, и его руки схватили пустоту. Влекомый инерцией, Анфузо споткнулся и упал. Он сильно ударился лбом о стену, и резкая боль пронзила его череп.

Иезуит сел на мокрую от дождя землю и прислонился спиной к стене. Он сделал глубокий вдох и осторожно ощупал ушибленный лоб. Рука его окрасилась кровью. Еще раз оглядевшись, он снова увидел печальные развалины. С грустью Анфузо осознал, что веселые дети существовали лишь в его воспоминаниях.

Услышав шаги у себя за спиной, он решил, что это очередная галлюцинация. Он больше не хотел терзаться воспоминаниями и закрыл уши ладонями. Теперь он слышал только шум крови. Но когда Анфузо убрал руки, шаги зазвучали вновь, еще громче, чем прежде, и из развалин главного входа подобно злому духу показалась какая-то темная фигура. Она медленно спустилась по лестнице и подошла к Анфузо. Это был большой сильный человек в грубых ботинках, черных брюках и черной куртке. Человек – или все-таки дух?

Лицо под черной шерстяной шапкой едва ли было лицом человека, по крайней мере, не с правой стороны. Там оно напоминало развалины Сан-Ксавье: вывернутое наизнанку, как вскопанное поле битвы, вздутое, красное, будто сырое мясо.

Анфузо никогда еще не видел ничего более безобразного, более отталкивающего. Левая сторона лица тоже была в рубцах, хоть и не в таких страшных.