Андрей Щупов - Полет Ящера

Сидели в маленьком зальчике, цедили кофе с коньяком, скупо закусывали. Здесь же над ногой Дина трудилась Томочка, рыженькая девица с тоненькими косичками. Дамочка работала под пятиклассницу, и получалось это у нее, кажется, неплохо. Когда-то, ещё до Фимы, она была у моих ребят признанной фавориткой. увы, появление Фимочки потеснило её с Олимпа. Как выяснилось, ненадолго. Теперь эта девочка чувствовала, что судьба вновь ей улыбнулась, вернув пальмовую ветвь. Ногу Дину успели уже вправить, и сейчас Томочка осторожными движениями втирала в опухшую лодыжку какие-то пахучие мази. Согбенной позой она напоминая прилежную ученицу, пытающуюся вылепить из бесформенного пластилина нечто красивое и изящное. Над моей конечностью успели поработать ещё раньше, и, судя по отдельным репликам, ногой Артур остался крайне недоволен. Что-то ему не понравилось в её форме, и, напугав меня дюжиной словечек на латыни, он влепил мне с пяток уколов, закатав на этот раз в российский могучий гипс. Я заверил лепилу, что гангрены мои враги не дождутся, и Артура увезли в родную больничку.

Жутковато, но работы на сей раз ему, и впрямь, выпало немного. Все наши остались там. Дин потерял практически всю свою группу. В живых остались лишь те, кого он приберег в резерве да ещё человека три или четыре. Половину ребят Каптенармуса тоже положили на месте, едва они заступили путь спецназу. Все прочие героев изображать не стали, тут же задали стрекача. Бригада Утюга в деле не участвовала, что, возможно, было и к лучшему. Не то пересчитывали бы сейчас и его покойничков.

Словом, подставили Ящера наилучшим образом! И подставил тот, на кого я и думать не мог. Верно говорят, старость - не радость, и, дожив до седин, Васильич все-таки осмелился сыграть роль хитроватого бонапарта. Заработав деньжат и новые погоны, надумал устранить все опасные фигуры разом. В сущности его можно было понять. Я держал его за кадычок уже на протяжении девяти лет. Обретший силу лось решил взбрыкнуть рогами и стряхнуть волка. Не его беда, что не вышло. Парни, подкатившие к ресторану на броневиках, действовали вполне решительно. Громил Каптенармуса они, скорее всего, не заметили, отмахнулись, как от мух. И не наткнись ребятки на снайперов Дина, на злой прицельный огонь, все бы, конечно, склеилось наилучшим образом, и не сидел бы сейчас Ящер на загородной даче у Марьи, выложив ноющую ногу на табурет. Некогда было Васильичу просчитывать лишние варианты, спешил старичок, да и не мог не спешить. Очень уж шустро я подгонял его в последние деньки. Потому и сел генерал в лужу. То есть должен был сесть. На этот случай как раз были приглашены Каротин со своим замом. В эту самую минуту с ними обстоятельно беседовал Гонтарь. В скользких ситуациях удобнее держать адвокатов поблизости. Все равно как кастет в кармане в безлунную ночь. Все вместе они сочиняли красивую легенд удобряя её многочисленными алиби и лжесвидетеле ми. Зная, что с делом эта команда вундеркиндов справится, я полулежал в кресле, занимаясь своим невеселыми расчетами.

Томочка тем временем покончила с лечебным массажем, вопросительно глянула на пациента. Ущипнув её за ушко. Дин ласково кивнул на дверь.

- Спасибо, золотце. Иди отдыхай.

Отдыхать ей, по всей видимости, не слишком хотелось. Она и слово-то это понимала, наверное, очень по-своему. Однако со старшими не спорят, и Томочка послушно продефилировала к выходу. И тотчас тренькнул звонок, которого мы ждали с таким нетерпением. Взяв трубку, Дин пробурчал кодовую фразу, зажмурившись, выслушал доклад абонента. Красноречием докладчик не страдал, - уложился в какой-нибудь десяток секунд. Отключившись, Дин взглянул на меня заискрившимся взором.

- Вот незадачка-то! - в голосе его звучало злорадство. - Грохнули нашего Васильича. Только что. Прямо на выходе из конторы.

- Что ты говоришь! - я покачал головой. - Надеюсь, мерзавцев задержали на месте?

- Увы… Какой-то подлюка-снайпер. Пока даже не выяснили, откуда он стрелял.

- Жалко. Славный был старикан, хитрый! - я кивнул Хасану, единственному из нас троих ходячему.

- Налей, Хасанушка. Выпьем за упокой души грешной. Все ж таки пользы от генерала нам было немало.

Мастер заплечных дел метнулся к буфету. Мы зазвенели рюмками. Последний глоток «Мартини» ещё не достиг желанного финиша, когда телефон зазвонил вторично.

- Бьюсь об заклад, это Сережа!..

На этот раз трубку взял я. Держа на расстоянии от уха, сухо прокашлялся.

- Слушаю тебя, милый.

- Это я, Павел Игнатьевич…

Я не ошибся. Это и впрямь оказался Сережа, первый зам нашего Васильича. Путано, но твердо, свежеиспеченный начальник управления внутренних дел заверял меня в своем дружеском расположении, поминал старые добрые времена, горько сетовал на случившееся. И не очень понятно было, что подразумевает он под случившимся - кончину своего шефа или стрельбу в ресторане. Но как бы то ни было, говорил он то, что я желал услышать. Вассал припадал к трону и лобызал руку, прося монаршей милости. Я проявил великодушие, и искомую милость в виде моего благословения новый начальник, разумеется, получил. Сережа ещё не был генералом, но очень хотел таковым стать. А ещё он хотел быть живым. Завтра и, если можно, послезавтра. Мое «можно» он услышал.

- Наливай по второй, Хасан, - я положил трубку.

- Власть выразила лояльность. Стало быть, ничего не было. Ни в «Южном», ни в «Харбине». Мы чисты и невинны, аки агнцы.

Хасан с готовностью кивнул, паучье личико палача сморщилось в жутковатую гримаску. Дин однако продолжал хмуриться. Его мало интересовала реакция властей. Зная этого парня, легко было догадаться о том, какой огонь сейчас пышет в груди бывшего диверсанта. Он жаждал расплаты за потерянных ребят. Одного Васильича ему было мало, и, понимая это, я наперед прикидывал, кого ещё можно будет сдать на заклание нашему Молоху.

Не про кобылицу, - про нас поэт писал! Истинно про нас! Уж на окаянные-то деньки он нагляделся вдосталь. На допросах, говорят, сиживал. До лихости и лютости Демьяна Бедного, конечно, не дорос, но сие, как говорится, не каждому дано.

Когда Петр Великий (тогда ещё великим не являвшийся) самолично повелел рубить головы опальным стрельцам, кое-кого, должно быть, тоже основательно прослабило. Сталью кромсать по живому - это вам не где-нибудь в мясницкой хозяйничать. Тут не нервы нужны, а полное отсутствие оных. Почитайте-ка того же Сансона. На совесть работали братишки! Аж, плечи по ночам ломило. Впрочем, не о них речь, - о нас. Первая и главная печаль заключалась в том, что роздыха в ближайшие дн1и и недели нам не обещалось. Подобно блоковской кобылице я вынужден был мчаться и мчаться, ибо малейшая задержка грозила потерей качества, а остановка могла и вовсе лишить всех боевых фигур. И потому я действовал - без остановок и задержек.