Артур Уолтермайр - На пороге смерти

Интуитивно чувствуя, что этот приступ гораздо опаснее, чем любой из предыдущих, Биггз всеми силами принялся приводить хозяина в чувство, сначала мягко, затем всё резче встряхивая его и окликая срывающимся, полным отчаяния голосом. Всё было бесполезно. Грузное тело под белоснежными простынями на глазах бледнело и окончательно обмякло.

Часы тянулись мучительно долго, а одинокий старый слуга безмолвно сидел у постели, пока настойчивый, мерный звон телефона не заставил его подняться.

— Да, — дрожащим голосом ответил Биггз. — Да, доктор Мередит, хозяин отдыхает. Не стоит беспокоить его до завтра.

— Я продержу их в неведении так долго, как смогу, — тихо проговорил он, возвращаясь к месту своего бдения. — Бог милостив… может быть, хозяин ещё вернётся… и займётся делами, которые так долго откладывал. Господи! О, если б ты призвал меня вместо него!

Биггз провёл бесконечную ночь в комнате хозяина, то засыпая, то снова просыпаясь, но новый день не принёс добрых вестей. Повисшая тишина угнетала. Остальные слуги размещались в дальней части поместья и являлись только по вызову. Биггз снова убедил врача, что его визита не требуется, и очередная страшная ночь застала его, бледного и измождённого, всё там же, у постели больного. Время от времени непоколебимый страж соскальзывал в сон, и тогда милосердная природа врачевала его истерзанные нервы, пока напряжённое сознание не возвращало его к жестокой действительности. Но тяжесть, опустившаяся на плечи старого слуги, была невыносима, и когда встревоженный врач явился без вызова, то обнаружил преданного часового окончательно подавленным и сломленным. Несчастный старик как смог пересказал жуткие события последних дней, умолчав лишь о тайне фамильного склепа.

Незабальзамированные останки Джадсона Макмастерса положили в заранее заказанный гроб и опустили в склеп, и мир, который так долго ощущал его властное присутствие, замер, чтобы отдать ему последние высокие почести, а затем встрепенулся и двинулся далее.

Весь, кроме верного Биггза. Заточив себя в спальне хозяина, он еженощно ворочался в беспокойном сне, полном дребезжания сотен тысяч электрических звонков. И когда на десятую ночь, после того как старый слуга уже уверился, что всё в порядке, его вырвал из забытья безумный, нескончаемый звон потайного сигнала, на него навалилась смертельная слабость и прошло немало времени, прежде чем он, разбитый и измученный, смог подняться с постели. Старик начал торопливо одеваться, но неуклюжие пальцы дрожали и не слушались, так что спальню он покинул нескоро, полуодетый, спотыкаясь и шатаясь. И лишь только он вышел из комнаты, как сердце его почти остановилось, точно скованное льдом, а потом поднялось к самому горлу, словно стремясь удушить.

— Биггз! — звал его голос… голос Макмастерса.

Биггз добрёл до большой лестницы с массивными ступенями и посмотрел вниз. Он увидел банкира, бледного, исхудавшего, но улыбающегося.

Затем, словно из бесконечной дали, донеслись слова:

— Я забыл сказать вам, что сделал в гробе потайную дверцу. Вы не ответили на звонок, и я решил, что смогу дойти сам.

Биггз с нечленораздельным криком протянул трясущиеся руки.

— Хозяин, я иду!

Вдруг он покачнулся, запнулся, слабо ухватился за перила. К основанию лестницы головой вниз скатилось тело, смятое и безжизненное.

Эдгар Аллан По, «Спящая», перевод В.Я.Брюсова — прим. пер.

Уильям Каллен Брайант, «Танатопсис» — прим. пер.