Иван Андрощук - Это не мой труп

– Поразительно, – растерянно пробормотал шеф, сверяя карты.

– Я поражён не меньше вашего. Убитый на Птижан и пребывающий в добром здравии комиссар полиции Омар Дежа – одно и то же лицо! Такого ещё не было в мировой практике. Вы позволите закурить? – де Коньяк не переносил табачного дыма, однако на этот раз только рассеянно кивнул.

– Почему вы так много курите? – поморщился он, когда Дежа выпустил мощный клуб дыма.

– Видите ли, шеф, – комиссар сделал глубокую затяжку. – Сыщику приходится много думать. А табак – в моём случае сигара – лучшее средство сосредоточиться.

Де Коньяк намёк понял, однако расследование поручил всё-таки комиссару. Потому что дело было той степени сложности, с которой мог работать только Дежа.

Трудно представить себе человека, менее склонного к утопиям, чем Омар Дежа. Но здесь дрогнул даже он. Ситуация не поддавалась никакому рациональному обьяснению. Речь шла не о двойниках и даже не о близнецах, а о двух проявлениях одного и того же человека. И размышления над этим сверхзапутанным делом толкнули комиссара на путь, по которому до него ходили только персонажи фантастических произведений. Дежа рассудил так: если он и убитый – одно лицо, значит, он убит. Но поскольку он всё-таки жив, значит, убит не теперь, а в будущем. А труп с помощью машины времени подброшен в сегодняшнее утро. Ведь это так элементарно, дорогой Ватсон! Дежа тут же позвонил в институт темпоральной физики. Справка, которую предоставил комиссару профессор Цурюк, немного охладила его пыл: построение машины времени останется невозможным ещё по меньшей мере пятьсот лет. Дежа призадумался: полтысячи лет ему, конечно, не протянуть, даже ради подтверждения столь оригинальной версии. Однако, едва в дыхательные пути Омара вошёл дым от новой сигары, он демонстративно хлопнул себя по лбу и пододвинул аппарат внутренней связи.

– Жак? Это Омар. Установите, пожалуйста, физический возраст убитого. Да, на Птижан. Как можно точнее. Жду.

Только идиот может полагаться на прогнозы, тем более в наше время. Прогнозы для того и существуют, чтобы оправдывать существование их составителей. Ещё полста лет назад учёные столь же категорически отрицали возможность межпланетных полетов, уверяли в абсурдности самой идеи создания машин мыслящих. А в это время на секретных полигонах уже сооружались космические корабли, велись работы по созданию не только автоматических систем, но и «живых роботов». Это значит – если сегодня темпофизики уверяют в невозможности построения машины времени, то завтра она точно будет построена. А может быть, уже построена? В каком-либо оборонном учреждении, и, следовательно, является строго засекреченной? По спине комиссара пробежал нервный холодок. Если это действительно так, то всё становится на свои места. Комиссар Дежа расследует убийство комиссара Дежа и выходит на учреждение, которому принадлежит машина времени: охрана машины убивает слишком любопытного полисмена и, дабы замести следы, подбрасывает его в прошлое… Комиссар Дежа обнаруживает собственный труп и снова выходит на владельцев машины времени, которые снова его убивают и снова подбрасывают.

Из временной петли комиссара вывел звонок:

– Омар? Это я, Жак. Итак, записывай: возраст погибшего сорок пять лет три месяца плюс-минус десять дней.

Убитый был не старше, а, наоборот, на целых полтора года моложе комиссара. Насколько Дежа было доподлинно известно, полтора года назад его никто не убивал.

– Омар, ты слушаешь? Тут у нас одна дама. Она требует опознания: говорит, что убитый приходился ей мужем!

– Надеюсь, это не Эржбет? – Дежа находил в себе силы шутить даже в такие минуты.

– Можешь не беспокоиться. Мадам Дежа мы отправили бы к тебе.

– Направьте и эту. Если, конечно, опознает, – сказал Дежа и положил трубку. Дело принимало неожиданный оборот.

– Эржбет? Ну, конечно, в порядке. Я же тебя предупреждал: не беспокойся. Ничего не случилось, просто у меня очень много работы. Приду, но поздно. Конечно, гуся. За мной не остынет. Пока, – Дежа положил трубку. – Присаживайтесь, мадам…

– Леблан, – всхлипнула вошедшая.

– Мадам Леблан. Примите наши искренние соболезнования… Мы бы не стали вас беспокоить, но… – женские слёзы были ахиллесовой пятой комиссара: особенно непереносимы они были теперь, когда у Дежа возникло чувство, что плачут не о ком-то другом, а о нём самом. Дежа засуетился, налил женщине воды, помог успокоиться. Однако он ясно осознавал, что эту убитую горем женщину успокоили не его слова, а само его присутствие, его поразительное сходство с покойным мужем. – Я попрошу вас ответить всего на пару вопросов. Скажите, как звали вашего мужа?

– Огюст. Огюст Леблан.

– Сколько ему было лет?

– Сорок пять.

– Полных?

– Сорок пять и три месяца.

Он. Столько же убитому на Птижан. Наконец-то между убитым и комиссаром появилась какая-то дистанция.

– Скажите, мадам, а вы не могли… – Дежа почувствовал, что спрашивает не то. – У вашего мужа были какие-нибудь особые приметы? Родимые пятна, шрамы…

– Да, у него был похожий на крестик шрам – вот здесь, на указательном пальце, – Дежа инстинктивно сжал правую в кулак и спрятал её под стол. – И ещё – два шрама на ногах. Вот здесь… и здесь.

– Спасибо, мадам, – смущённо пробормотал Дежа. – Вы не возражаете, если я закурю?

Мадам Леблан кивнула:

– Огюст тоже курил сигары. И делал это точно так же, как вы. Вот это движение… – в её глазах зажглась робкая надежда.

Комиссар смутился ещё сильнее и встал:

– Я очень признателен вам, мадам… Ещё раз примите наше искреннее соболезнование. И простите, если нам придётся ещё раз побеспокоить вас…

– Что вы, мсье, я была очень рада… – мадам Леблан растерянно встала и повернулась уходить. Уже на пороге она обернулась и бросила на комиссара взгляд, от которого ему стало не по себе.

Это был умоляющий, полный отчаянья взгляд женщины, у которой насильно отнимают любимого человека.

Солнце ещё не зашло, но Дежа уже сидел в сумерках – до такой степени было накурено в его кабинете. Перед комиссаром лежало личное дело сотрудника кредитной конторы «Мэз уи» Огюста Леблана. Чем глубже погружался Дежа в изучение этого дела, тем более убеждался: Леблана не за что было убивать. Скорее всего, метили в комиссара. Может, даже не метили: Леблан подвернулся под горячую руку, его приняли за Дежа и застрелили. Однако не это беспокоило: убийств на своём веку Дежа расследовал более чем достаточно и большая часть из них была раскрыта. Не давало покоя поразительное сходство. Чем его обьяснить? Неужели Леблан умышленно делал себя похожим на комиссара? Но откуда он мог знать о всех шрамах и шрамиках, украшающих тело Омара в самых неожиданных местах? И потом – Бог с ними, с особыми приметами, – но организм-то в целом, с его сугубо индивидуальными биологическими, физическими, химическими данными, не подделаешь! Снова и снова перечитывал комиссар скудную на события биографию скромного конторского служащего, но не находил зацепки, не мог обнаружить ниточки, которая привела бы к разгадке тайны.