Иван Андрощук - Смерть Родриго Нуньеса

Так было и так будет всегда, и не моя вина в том, что сочится с Родриго, когда он снова откроет книгу. Я пишу её – но писать или нет зависит не от меня. Я не знаю, никогда не видел и не слышал того, кто стоит за мной и водит моим пером. Я даже не знаю, один он или их много и можно ли употребить по отношению к нему определение числа. Сам ОН чтобы отделить его от всего, что нас окружает, я назову его ОН – не может читать, писать, видеть, думать, чувствовать – ОН не может ничего из того, что могут человек, зверь, дерево, огонь, воздух, камень. Он не обладает свойствами ни одного из существ, ни одной из вещей, ни одного из явлений. Его существование не есть форма существования материи или духа, но когда ОН появляется, я чувствую страшную чужеродную силу. ЕМУ безразличны мои чувства, ЕГО не занимают мои мысли – я интересую ЕГО не больше, чем меня интересует перо, которым я пишу. Эта аналогия точнее всего передаёт моё положение – представьте себе перо, которое пошло бы против воли своего владельца. Перо не знает, о чём оно пишет – оно не умеет ни читать, ни думать. И если я – всего лишь перо в руке его, то что может ОН сам?!

«Родриго Нуньес открывает книгу, до конца текста осталось чуть больше страницы, хочется заглянуть вперёд, узнать, чем всё это кончится, но он давно уже приучил себя не заглядывать вперёд. В комнате жарко, но Родриго морозит – с раскрытых страниц веет холодом, от которого оживают волосы на голове. Снова, на этот раз очень далеко, бьют часы. Потом близко-близко, над самой крышей, проносится рокот. Рокот, который Родриго не спутает ни с чем иным – так скрежещут боевые корабли селенитов на бреющем полёте. Две мысли одновременно: «Смерть» и «Жаль, что не успел дочитать». Но не свистят бомбы, не слышно взрывов, не рушатся стены – вместо этого тишина – такая, что кажется, будто остановилось время. Родриго читает, обводя взглядом каждую букву, где-то на краю сознания мелькнуло: «Десант». И сразу же скрип дверей – там, внизу. Родриго и не думает о защите – в нём нет никаких чувств, кроме неодолимого желания: успеть дочитать.

Открывается дверь: уже понимая, что не успеет, Родриго пожирает глазами строки. Рослый селенит в грязно-рыжем комбинезоне поднимает пулемёт на посеревшего старика, скорчившегося в кресле над книгой. Короткая очередь, которой Родриго уже не слышит».

Руй Диас тоже ничего не слышит и не может понять, почему дед дёрнулся и откинулся на спинку кресла. Ничего слышать не мог и десантник, потому что его здесь просто не было – это Руй Диас поднялся к деду, когда проводил Матео – гремело, собиралась гроза, а зимняя гроза в Новой Кастилии – не время для прогулок.

Всё, что происходит, обрастает пояснениями и толкованиями, и наиболее вероятные из них принимаются за истину. Медэксперты Пуэрто-Бланко найдут причину смерти Родриго Нуньеса. Объяснить, от чего умер семидесятилетний старик, не очень сложно. Тех, кого пощадили войны и болезни, добивает время. Никому в голову не придёт искать убийцу. Никакому фантазёру и в сне не привидится, что преступник умер более чем за сто лет до рождения своей жертвы.

Да, это я убил Родриго Нуньеса. Убил сам, против воли того, кто водит моим пером. Моя книга должна была стать мостом, по которому ОН перешёл бы в Родриго Нуньеса. Я не знаю, зачем это было нужно – хотел ОН завладеть душой Родриго или его телом – оба предположения приемлемы для человека, но ведь ОН – не человек, и я не знаю, с какими мерками подойти к его намерениям. Моя воля целиком зависела от его воли, я писал то, что ОН требовал от меня. «Требовал» – не то слово, это скорее лабораторный лабиринт, в котором я исполнял роль подопытной крысы: побежишь не по той дорожке, стукнет током – хочешь-не хочешь, а выбираешь пути, которые выбрал для тебя ОН. Но вот, где-то в том месте, когда Родриго смотрит из окна на вечерние огни города, я почувствовал, как ослабли оковы, которыми ОН сковал мою волю. Тогда я и решил убить Родриго. Другого выхода у меня не было – вступать с НИМ в поединок мне не под силу.

Рассказ о Родриго Нуньесе (теперь ты знаешь, кто его автор) был своего рода троянским конем, в котором ОН проник в душу Родриго Нуньеса. Но и сам ОН, не зная того, послужил троянским конем для меня. Мне помогло то, что свойственно лишь человеку – способность лгать. Тот, кто десять раз сказал правду, может один раз солгать – и ему поверят. Конечно, обман должен быть правдоподобным. Случай представился, когда загремело – гром и вправду очень напоминал грохот вражеского корабля.

Дальше пошло как по маслу – и ОН не смог остановить меня. ОН оказался бессильным.

Тот, кто ставил капканы и развешивал сети, остался ни с чем. Я знаю, где ОН промахнулся. ОН не учёл того, что мы с Родриго – люди. А человек человека никогда не отдаст чужому – кто бы тот ни был. Даже если он Бог. Особенно, если он Бог.