Евгений Константинов - Лодочница

Самохвалову доводилось проваливаться в полыньи на зимней рыбалке. Удовольствие не из приятных. Но всякий раз после ледяной купели на помощь приходили друзья: помогали снять промокшую одежду, делились одеждой сухой, растирали, наливали водки… Рыбалка, правда, на том и заканчивалась, но зато ни разу после подобных приключений он даже насморка не подхватил.

Теперь все могло закончиться значительно хуже. Не зима, конечно, но конец октября, все же не конец мая. Прекрасно понимая, что, прежде всего, необходимо высушить одежду, Дмитрий наспех разделся донага, выжал, как получилось, трусы, носки и футболку, облачился в них и сапоги и принялся за штаны, жилетку и куртку. И только после того как развесил их на гнущемся тростнике для лучшего обдувания ветром, дорвался до заветной фляжечке с коньяком — неизменной его спутнице на любой рыбалке и охоте.

Сделав сразу несколько глотков, и чтобы согреться не только изнутри, но и снаружи, принялся из конца в конец носиться по острову. Не очень сильно, но помогло. И только после этого Дмитрий стал думать, как быть дальше.

Помимо фляжки в карманах жилетки обнаружился перочинный швейцарский нож, деревянный стаканчик, пластмассовая расческа, две конфеты «Коровка», подмокшие документы и деньги. Все! Ни спичек, ни зажигалки некурящий Дмитрий не носил, хотя не раз говорил, что надо бы всегда иметь при себе и то, и другое, упакованное в водонепроницаемый пакет.

А развести костерок, очень бы не помешало — и согреться, и, возможно, привлечь чье-то внимание. Привлекать внимание стрельбой было бесполезно — время от времени то тут, то там погромыхивало. В теории можно было, набрав сухого тростника, поджечь его выстрелом, но Дмитрий очень сомневался, что эксперимент удастся, и не собирался жертвовать даже одним из двух патронов.

Вот попал, так попал! За такие шуточки… Но в словах Ольги не было и тени шутки. И если предположить самое худшее, то она вообще может за ним не приехать. Рассказать начальнику базы свою версию исчезновения рыбака-пьяницы и все дела. Тот, конечно, должен будет доложить в милицию, а те — отреагировать, возможно, даже отправят кого-нибудь на поиски «утопленника»… В то место, которое укажет Ольга!

— Помогите! — заорал Дмитрий в небо. — Люди! ПО-МО-ГИ-ТЕ!

Бесполезно. Кричать, конечно, время от времени стоит. Вдруг повезет, и какой-нибудь рыбак или охотник откликнется…

Ну а если проклятая лодочница сдержит обещание и вернется за ним утром? В этом случае необходимо выполнить ее условие, то есть, застрелить цаплю. И подвесить две дохлятины на…

Дмитрий отыскал взглядом убитую птицу и даже подпрыгнул на месте. Упав в воду совсем рядом с берегом, теперь она отдалилась метров на пять от него.

Скинув сапоги и носки, на бегу стащив футболку, он прыгнул в холоднющую воду и поплыл к продолжавшей удаляться от берега цапле. На какой-то миг ему показалось, что птицу не просто несет течением, а кто-то тащит, — слишком уж быстро она плыла. Дмитрий поднажал, схватил цаплю за ногу и с не меньшей скоростью поплыл берегу.

Трусы пришлось выжимать по-новому и еще — сделать парочку глотков коньяка, закусив «Коровкой», что собирался осуществить ближе к вечеру. Дмитрий по привычке оглянулся — куда бы бросить фантик от конфетки, и только сейчас посмотрел на лежавший рядом с ружьем «трофей». Цапля была не просто мертвой, у нее отсутствовала голова и часть шеи, а из оставшейся части на песок вытекла крохотная лужица крови.

Дмитрий застыл с открытым ртом. Он часто охотился и однажды умудрился с близкого расстояния отстрелить голову кряковому селезню. Но от Ольги до летящей птицы было метров двадцать пять. Разве что в патроне у нее вместо дроби была пуля. В таком случае, какая ж меткость нужна!

Он присел над птицей и, поискав, нашел несколько оставленных дробью ранок. Получалось, что кто-то отгрыз голову уже после того, как цапля была убита, пока он выжимался-грелся. Но кому понадобилась голова цапли?!

Дмитрий вскинул голову на послышавшийся неподалеку громкий всплеск и увидел расходящиеся по воде круги. Так могло плескаться только что-то очень крупное. Он инстинктивно потянулся к ружью, но вместо холодного ствола наткнулся на мокрое птичье тело и брезгливо отдернул руку. И тут же в голову пришла мысль, что если задержится на этом островке надолго, то с голодухи, возможно, придется сожрать и эту дохлятину. Быр-р-р…

Схватив одностволку, Дмитрий решил, все-таки обследовать остров — мало ли, какая проходка обнаружится. Не обнаружилась. Со всех сторон почти у самого берега был заметный свал в глубину. И пусть даже там было всего по грудь, но и в летнюю жару Дмитрий не заставил бы себя путешествовать пешком по этим дебрям, а уж сейчас — тем более…

Несмотря на то, что он постоянно двигался, в одних трусах и футболке было прохладно, и Дмитрий напялил на себя остальную одежду, пусть она и оставалась влажной. От нечего делать решил нарезать тростника, да побольше, чтобы если уж придется ночевать на острове, то не на песке, а на подстилке.

Подстилка получилась довольно толстой и, когда начало смеркаться, притомившийся островитянин устроился на ней в полулежащем состоянии с ружьем в руках и запасным патроном в верхнем кармане жилетки. Допил коньяк, закусив конфетой. Последней из двух…

Самохвалов никогда не представлял себе, что русалка может состариться. Какую бы ни читал он книгу, снабженную иллюстрациями, какой бы фильм или рекламный ролик не смотрел, везде и всегда русалки выглядели соблазнительными молодыми красавицами с утонченными чертами лица, длиннющими шелковистыми волосами…

У этой густые шелковистые волосы тоже доставали до пояса, но вот лицо было как у самой настоящей карги: сморщенный лоб, крючковатый нос, впалые щеки, тонкие губы, косматые брови, из-под которых на него глядели круглые, как у птицы глаза. На взгляд этих глаз Дмитрий наткнулся, как только проснулся. А проснулся из-за того, что что-то щекотало его шею. Щекотала его травинка, которую сидящая напротив старуха держала дряблыми, какими-то покоцаными пальцами с кривыми когтями. И грудь у нее была дряблая, и живот — отвисший. А вот ног у этого кошмара не было, вместо них — свернутый кольцом, раздвоенный на конце хвост, с морщинистой кожей, отчетливо видной в свете полной серебряной луны.

Дмитрия передернуло, на что карга широко улыбнулась, показав два ровных ряда зубов. Почему-то именно эти белоснежные зубы убедили Дмитрия, что он действительно проснулся.

— Молодец внученька-то моя, — с распевом проговорила старуха. — Вон какого удальца-рыболова охмурила.

— Внученька? — тупо переспросил Дмитрий.

— Оленька. Кровинушка моя.