Саймон Хоук - Пятница, 13-е

Сумасшедшая с грохотом рухнула на кушетку.

Элис еще раз занесла над ней кочергу, готовая ударить еще раз, но женщина уже не двигалась.

«Боже, — подумала Элис, — она действительно рехнувшаяся. Сначала она всех поубивала, а теперь вот и я ее». Но тут девушка заметила, что женщина все-таки дышит и произносит одну-единственную фразу, перепугавшую Элис много больше, чем все то, что говорила мисс Вохис до этого: «Прикончи ее!»

Элис отскочила в сторону, пытаясь отогнать от себя этот слабенький, почти детский голосок, стараясь не слышать его. Она зарыдала, уронила кочергу и бросилась из комнаты вон. Она думала только об одном: быстрее добежать до машины и выбраться отсюда.

Мисс Вохис застонала и медленно приподнялась.

Элис бежала в сторону джипа. Фары все еще горели. Она молила бога о том, что бы сумасшедшая оставила ключ в замке. Элис подбежала к машине, открыла дверцу и…

… поперек сидения в салоне лежало окровавленное тело Энни. Ее горло было перерезано от уха до уха.

Элис истерично закричала.

Даже если бы в машине были ключи, она не смогла бы заставить себя ехать с трупом девушки в салоне на окровавленном сидении. Вытащить тело Энни из кабины, завести двигатель — это заняло бы слишком много времени, много больше, чем у нее было… Можно, конечно, попробовать, но Элис была объята паникой. В истерике она отскочила от автомобиля и решила убежать. Неважно куда, просто бежать, возможно, просто от ужасающей реальности.

Рыдая, она неслась вниз по тропинке. Ее ноги вязли в грязи, ветер бил ей в лицо, но она бежала не останавливаясь, пытаясь иногда рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.

Внезапно сквозь тьму проступили очертания какого-то предмета и она, не успев затормозить, буквально врезалась в труп Стива Кристи, висевший на креплении трайлера. На сильном ветру тело медленно переворачивалось, совсем как говяжья туша в мясной лавке; с него потихоньку стекала кровь.

Памела Вохис слышала крики своей жертвы и зло усмехалась.

Она стояла на улице неподалеку от главного коттеджа, где совсем недавно они так мило беседовали с Элис. На ее голове, в том месте, куда попала вытянутая кочерга, зияла рана, но мисс Вохис не чувствовала боли — единственным чувством, владевшим ею, была ненависть к девушке, имевшей отношение к гибели ее Джейсона.

Они все в ней виновны. Все эти слащавые молодые люди, устраивавшиеся на лето на работу в лагерь, где они могут беспрепятственно упиваться пивом, курить анашу, и лаская друг друга в темноте, заниматься ужасными вещами — совокупляться подобно животным.

Они все обязаны заплатить ей так же, как и те, кто нанимал их. Все они ответственны перед ней.

Вес эти двадцать лет, что она вынашивала свой безжалостный «крестовый поход», с того самого дня, когда она в тысячный раз мыла за ними посуду, вылизывая ее так, что та блестела. Все эти годы она находила себе любое дело, занимавшее ее, лишь бы только не видеть эту страшную картину — ее сын тонет в озере. Она старалась отгонять от себя это видение, изображавшее то, как вода наполняет легкие ее малыша…

В свое время отец Стива нанял ее на работу кухаркой, чувствуя себя виноватым перед ней, соболезнуя ее потере. Он решил так, даже сомневаясь в ее работе, не задумываясь о том, что она почувствует, услышав смех других детей, увидев то озеро, где утонул ее сын.

Казалось, она нуждается в этом. Это должно было ей помочь. Пребывание среди детей должно было уменьшить ее горе. И она была так добра к детям, так заботилась о них…

Но первые симптомы безумия уже появились. Потеря Джейсона стала еще более ощутимой. Видя как другие детишки резвятся на озере, она представляла, как тело ее сыночка лежит на самом дне его. Как бы она не старалась забыться в работе, боль от мысли, что ее единственный сыночек оставил ее, неотступно преследовала Памелу Вохис.

По ночам она думала о нем. Она слышала его крик: «Мамочка, помоги мне! Помоги!»

Кто-нибудь, искушенный в вопросах психиатрии, заметил бы, что она сходит с ума, что у нее появляются первые маниакальные идеи, что в ее смехе по ночам слышатся истерические нотки. Но никто этого не заметил, и сумасшествие продолжало развиваться, а оставшийся здравый разум не давал никому повода узреть больную часть мозга.

Она слышала, как они поют.

Она стояла в темноте коттеджа и наблюдала за тем, как они мирно спят. По ее щекам в таких случаях текли слезы. Она еженощно обходила их коттеджи, смотрела на них, спящих, и молила Бога об их безопасности; они казались ей такими мирными, такими спокойными…

И она слышала, как они поют.

Она думала о Джейсоне, о том, как ее милый сыночек тонул… И слова песни доходили до нее теплыми воспоминаниями…

Она не могла остановить своих слез. Боль была нестерпимой. Она смотрела на фигурки детей, таких спокойных…

Бедный Джейсон. Спит на дне реки, один… Никто не слышал, как он кричал о помощи, никто не внял этим крикам, никто не спас его…

А она слышит, как они поют.

Мисс Вохис стояла в тени и наблюдала за ними, она видела, как они переглядываются, она видела, что написано в их глазах. И тот парень так смотрел на девушку… Грязным, бесстыдным, похотливым взглядом…

Она видела, как они встали и держась за руки пошли в сторону амбара. Она видела, как они целовались в дверях, а потом как их руки шарили по телам друг друга…

Джейсон утонул…

… а никто не слышал…

Они не могли слышать потому, что…

Он молил о помощи…

А она слышала, как они поют…

Она не помнит, как пошла на кухню.

Не помнит, как взяла в руки нож.

Она помнит только, как вошла в сарай с ножом в руке. Она тихонько поднялась по ступенькам, а они лежали там друг на друге, мыча и стеная, будто животные…

Она отлично помнит, как они кричали.

Кричите… кричите… Она подошла к ним: кричите!!! Кричите громче, умоляйте о помощи, как и Джейсон, но его никто не слышал и вас тоже не услышат!..

Она вспомнила все это, услышав, как кричит Элис. Мисс Вохис улыбнулась и пошла в ту сторону, откуда раздавались крики. В руке у нее был зажат тяжелый, острый нож. Ее губы издавали еле слышный звук. Детский голосок исходил из ее утробы:

— Убей ее, мамочка! Убей ее!

Она ускорила шаг.

— Не дай ей уйти, мама. Не дай ей выжить!

— Не беспокойся Джейсон. Я не подарю ей такой возможности!..

Стив был мертв. Состояние ужаса от вида его мертвого тела дополнялось сознанием того, что пропала последняя надежда на спасение. Она одна осталась жива. И тут она вспомнила о винтовке, которую Стив хранил в офисе. Она припомнила свой разговор с ним, когда она советовала Кристи спрятать оружие в надежное место. И сейчас она поняла, что эта винтовка ее последний шанс, последний шанс на жизнь.