Стивен Кинг - Автобус – это другой мир

Мать Уилсона, не самый жизнерадостный человек на свете, говаривала: «Беда никогда не приходит одна». Памятуя об этом, равно как и о других высказываниях, которые он усвоил, сидя у неё на коленях (другой жемчужиной было: «Апельсин золотой по утрам, но серый ночью»), Уилсон перед особо важными событиями всегда старался подстраховаться и обеспечить себе буфер, как он сам называл это. А что могло быть важнее в его взрослой жизни, чем предстоящая поездка в Нью — Йорк, где он собирался представить образцы своих работ и презентацию перед боссами «Рынка Будущего»

«РБ» была одной из ключевых рекламных фирм эры интернета. Компания Уилсона, «Концепции Юга» состояла из одного человека и находилась в городе Бирмингем. Возможности, вроде этой, не выпадают дважды, поэтому буфер был необходим. Вот почему он приехал в Аэропорт Бирмингем — Шаттлворт в 4:00, чтобы успеть на прямой рейс на 6:00. Этот рейс доставит его в ЛаГвардию к 9:20. Его встреча — собеседование, если быть точным — была назначена на 14:30.

Пятичасовой буфер казался достаточным. Поначалу всё шло хорошо. Сотрудник аэропорта проверил портфель Уилсона и разрешил поместить его в кабинку для багажа пассажиров первого класса, хотя сам Уилсон, конечно же, летел в эконом — классе. В таких случаях трюк заключался в том, чтобы обратиться пораньше, прежде чем сотрудники станут раздражительными. Раздражительные люди не желают слушать, насколько важен твоё портфель и как он может стать твоим билетом в будущее.

Ему пришлось взять с собой чемодан с вещами, потому что если он попадёт в число финалистов проекта «Зелёный Век» — а это вполне может произойти, его шансы достаточно высоки — ему придётся задержаться в Нью — Йорке дней на десять. Он не имел представления, на сколько может затянуться определение победителя, и не хотел отдавать свои вещи в прачечную отеля, равно как и не собирался заказывать еду в номер. Дополнительные услуги в отелях больших городов дороги, а в Большом Яблоке — непомерно дороги.

Всё шло нормально до тех пор пока самолёт, взлетевший вовремя, не достиг Нью — Йорка. Там ему пришлось целый час кружить в сером небе над аэропортом, который пилоты справедливо зовут Свалкой. Пассажиры пытались шутить и открыто жаловаться, но Уилсон оставался спокоен. Буфер позволял.

Самолёт приземлился в 10:30, с более чем часовым опозданием. Уилсон прошёл к ленте выдачи багажа, но его чемодан всё не появлялся. И не появлялся. И не появлялся. В конце концов, перед конвейерной лентой остался только он да пожилой мужчина с бородой и в чёрном пальто и берете, а из невостребованного багажа крутилась пара снегоступов и потрёпанное перелётом растение с поникшими листьями.

— Это невозможно, — сказал Уилсон пожилому мужчине, — Рейс был прямой.

Мужчина пожал плечами.

— Должно быть, приклеили неправильный ярлык в Бирмингеме. Наш хренов багаж, наверняка, в эту минуту на пути в Гонолулу. Я иду в «Потерянный Багаж». Вы со мной?

Уилсон пошёл за ним, думая о словах матери. И благодаря Бога за то, что, по крайней мере, портфель с материалами при нём.

Он уже прошёл половину пути, когда один из работников отдела выдачи багажа сказал у него за спиной.

— Джентльмены, это не ваше?

Уилсон обернулся и увидел свой клетчатый чемодан, который выглядел мокрым.

— Упал с тележки, — сказал сотрудник, сверяя багажный талон, приклеенный к билету Уилсона с наклейкой на чемодане, — Случается время от времени. Если что‑то повреждено, напишите жалобу.

— А мой где? — спросил пожилой мужчина в берете.

— Ничем не могу помочь, — сказал сотрудник, — Но в конце концов багаж всегда находится.

— Ага, — сказал мужчина, — только конец ещё не настал.

Когда Уилсон вышел из терминала с чемоданом, портфелем и ручной сумкой, стрелки часов приближались к 11:30. За это время успело сесть ещё несколько самолётов и очередь на стоянке такси была длинной.

У меня есть буфер, успокаивал он себя. Три часа — этого вполне достаточно. К тому же я стою под навесом, а не мокну под дождём. Думай о хорошем и расслабься.

Медленно двигаясь в очереди, он повторял про себя слова презентации, мысленно визуализировал картинки из своего портфеля и напоминал себе, что должен оставаться спокойным. Призвать на помощь всё своё обаяние и выбросить из головы мысли о возможном изменении своего финансового состояния в ту минуту, как войдёт в здание по адресу 245, Парк Авеню.

«Зелёный Век» была транснациональной нефтяной компанией, и её название, внушавшее мысль об экологичности, стало обязательством, когда на одной из её подводных скважин в Мексиканском Заливе в штате Алабама произошла утечка. Не такая ужасная, как во время катастрофы на «Глубоководном Горизонте», но всё же достаточно серьёзная. А тут ещё это название. Комики из вечерних программ вдоволь нашутились по этому поводу. (Леттерман: Что это такое: зелёное и с чёрными пятнами?). Вялый ответ исполнительного директора «Зелёного Века» — «Мы должны добывать нефть там, где она есть. Надеемся, люди это понимают» — тоже не помог: ролик с фонтанчиком нефти, бьющим из задницы исполнительного директора и этой цитатой по низу экрана, распространился в интернете, подобно вирусу.

Пиарщики «Зелёного Века» обратились к «Рынку Будущего», своему постоянному агентству со идеей, которую они сами считали блестящей. Они хотели поручить рекламную кампанию своей борьбы с последствиями аварии какому‑нибудь маленькому агентству с Юга, рассчитывая получить дивиденды уже от самого факта, что не используют прожжённых типов из Нью — Йорка для того, чтобы успокоить американский народ. Особенно их беспокоило мнение людей, живущих к Югу от линии, которую прожжённые типы из Нью — Йорка называли на своих пафосных коктейльных вечеринках «Линия Тупого Работяги».

Очередь в такси двигалась медленно. Уилсон взглянул на свои часы. Без пяти двенадцать. Беспокоиться нечего, сказал он себе, но было поздно.

Он наконец‑то забрался в такси в двадцать минут первого. Ему была не по душе идея тащить свой промокший чемодан в дорогущий офис в манхэттенском бизнес — центре — это выглядело бы чересчур провинциально — но он начинал думать, что, возможно, заезд в отель придётся пропустить.

Такси представляло собой ярко — жёлтый минивэн. За рулём сидел печальный сикх под огромным оранжевым тюрбаном. На зеркале заднего вида, побрякивали, болтаясь, фотографии его жены и детей в оболочке из люсита. Радио было настроено на станцию 1010 WINS, и примерно каждые двадцать минут из него раздавалась их заставка, напоминавшая клацанье зубов.

— Двежэние очень плохой сегодня, — сказал сикх, пока они медленно ползли к выезду из аэропорта. Этим разговор и ограничивался, — Двежэние очень, очень плохой сегодня.