Ксандр Лайсе - Моя любимая сказка

— Если честно — думаю, да, — сразу после этого я ощутил поцелуй в висок. Но отворачиваться от дороги было опасно. — Правда, нам лучше об этом не знать! — добавил я, и получил второй поцелуй.

После смерти родителей приходить в себя было очень тяжело, но Яра как-то справилась. Даже ухитрилась получить красный диплом. Но дальше была пустота. Надо было как-то устраиваться. Единственное предложение, которое подвернулось на тот момент — учитель рисования в школе. Она начала преподавать.

Сначала было тяжело. Отсутствие опыта, неумение общаться с детьми. А кроме того — вступление некоторых учеников в пубертатный период. Но человек привыкает ко всему. Постепенно привыкла и Ярослава.

У перекрёстка перед поворотом мы оказались в небольшой пробке. Впереди была видна «газель» с мигающей аварийкой. Доездился кто-то? Отсюда не видно.

— Что там впереди случилось? — в глазах у Яры блеснул испуг.

— Не знаю, авария наверно…

— Может быть, им помощь нужна? — Яра хотела выйти, но по правому борту к нам прижалась какая-то иномарка. — Вот встал, дверцу не открыть! — она привстала, стараясь что-нибудь разглядеть.

— Пожалуйста, пример, — улыбнулся я — Пример того, чем ты на москвичку не похожа, — я указал на машину справа. — А там, между прочим, уже ругаются.

Голосов слышно не было, но в слегка затемнённом салоне хорошо просматривалась ожесточённая жестикуляция.

— Неужели всем плевать?! А если там люди пострадали?!

— Где ж плевать! Вон, как ругаются.

— Ну, ты же понял, я не об этом…

— Конечно, понял. Тут всем на всех плевать. А если кто помочь попытается — значит, магнитолу свистнуть хочет. Или барсетку.

Яра молча покачала головой.

Наконец, кто-то из передних рядов начал объезжать затор. За ним потянулись остальные. Мы медленно проехали мимо виновников задержки. Это была та самая «мазда», что нас подрезала. Её расквашенный передок и смятый зад «газели» красноречиво говорили о произошедшем.

— Вон он, твой пострадавший. Жив-здоров, — я кивнул на средних лет мужичка с гладко выбритой головой. Дорогой костюм и серьёзный портфель. Второй водитель, стоявший рядом, был старше, с усами и в джинсовой жилетке. И тоже лысый. Сразу понятно, кто на чём ехал. Дорогой костюм явно терял терпение. Нам по-прежнему ничего не было слышно, но, видимо, он уже решил, кто виноват. И орал на своего оппонента. Смотрелось это — как в немом кино. Неожиданно водитель «газели», коротко размахнувшись, ударил орущего мужичка по лицу. Тот упал. А он спокойно отвернулся и направился к своей машине.

— Грамотно, — резюмировал я, прибавляя скорость.

Ярослава взглянула на меня без одобрения.

— Поди теперь, докажи, что этот синяк — не последствия ДТП, — объяснил я на всякий случай.

На Страстном транспорт тоже полз еле-еле, но на этот раз — из-за светофора. Яра молчала.

— Кстати, на месте «газели» могли бы оказаться мы, — неизвестно зачем добавил я.

— Но ведь не оказались, — Яра была непоколебима. — И потом, ты бы тоже так вот его?..

— Я? Да нет, наверное… Я бы дождался ГАИ. Но мне кажется, там было за что врезать.

Она промолчала. Я же постарался возобновить разговор о Яриной жизни.

— Ты после смерти родителей переехать решила? Я имею ввиду Москву, — осенило меня.

— Да, да, — быстро сказала Яра, рассматривая ногти. — Именно, — как-то странно она это сказала, словно солгала.

— А Глеб?

— Мы с ним… — девушка грустно улыбнулась, — мы с ним вынуждены были расстаться. Наши отношения теперь в прошлом.

Вот и все. Ни слова о бабке. Зато нарисовался некий Глеб, с которым отношения в прошлом…

Когда мы в очередной раз застряли в пробке по случаю каких-то дорожных работ, я не выдержал и заговорил о старухе.

— Яр, ты знаешь, ко мне сегодня приходила эта твоя родственница… — я перевёл взгляд с дороги на неё. Мне показалось, что она задрожала, глаза её расширились от испуга, и вся она как-то сжалась.

— По-моему, ей не нравится, что мы с тобой встречаемся… И… — тут я замялся. — Она даже пыталась меня запугать… И, в общем, это не в первый раз уже. Яра?

Она сидела молча, вцепившись рукой в ручку двери так, что её пальчики побелели, и смотрела прямо перед собой.

— Яра! Что с тобой, милая?! — оставив одну руку на руле — всё равно стоим, — другой я обнял её за плечи. — Тебе плохо?

— Нет… — она, похоже, начала приходить в себя. — Просто… А когда она приходила?

— Да вот прямо перед тобой… Я ведь поэтому в дверях и стоял.

— Боже… — теперь Яра уже не дрожала. Она просто опустила лицо и всхлипнула.

Ну вот, рассказал… Кому полегчало?

Горевшие впереди стоп-сигналы погасли, и толпа машин пришла в движение.

Что сказать, что сделать? Нет, всё, что ты мог сказать, ты уже сказал… Теперь лучше уж молчи! Я искоса взглянул на Яру: она подняла лицо, но смотрела пустым взглядом в одну точку и не шевелилась. Вот… Постарался!

Слева на панели мигнула лампочка: кончается бензин. Ну, это как раз не беда, это поправимо. Тут рядом заправка.

Я круто развернулся у въезда. Яра посмотрела на меня, но выражение её глаз не изменилось.

— Сейчас коня покормим, а потом — и сами… — как фальшиво прозвучала моя искусственная шутка!

Ярослава промолчала. Пока я подъезжал к колонке и возился с крышкой бензобака, она так и сидела — молча и неподвижно.

Я пошёл к кассе.

Ну что мне делать? Попытаться объяснить, что всё это пустяки? Хорошо бы… Если получится объяснить, что больная на голову бабка в её доме, которая лезет в её личную жизнь — это пустяки, то хорошо. Но сама-то она это пустяками не считает… И её можно понять. Ведь на самом деле сегодня утром и я это пустяками не считал. А я со старушкой от силы минут пять провёл. Яра же с ней постоянно вместе живёт. Яра — добрая… Да это слабо сказано — добрая! Каждый день. Каждую ночь. Выслушивает весь этот бред. И носит ей лекарства. И ухаживает за ней, когда той становится хуже. А нынче осень — у всех шизоидов обострения начались… Теперь понятно, почему у неё за тот месяц, что я пропадал в своём Чертолье с Замоскворечьем, никто не появился… При такой милой бабуле… Или тётушке… Да какая разница?! При одном только зрелище этой ведьмы — у кого хочешь желание ухаживать отпадёт! Может и Глеб…

Только вот у меня же не отпало. Я что, особенный? А может Алка тогда права была, и я — тоже псих порядочный? Надеюсь, что нет. А впрочем — плевать!

Надо просто сказать Яре, что я всё понимаю — и родственные чувства, и заботу о ближнем… Чтобы она успокоилась. Сказать, что…

За это время я успел расплатиться и пройти полпути обратно к машине. Всё, что я собирался сказать — провалилось в желудок, и он испуганно забурлил: Яры в машине не было.