Татьяна Величкина - Двуликая луна

— Эх, Рокки — Рокки, — хозяин потрепал собаку за ухом, — остались мы с тобой совсем одни. Где ворчливый Маэлз, и Бетти, угощавшая тебя вкусной косточкой. Теперь нужно стать более самостоятельными, — он, улыбнувшись, склонился над собакой, которая для него стала вторым Мелвилом. Он вспомнил, как подшучивал над Дейлом, когда тот разговаривал с Рокки, сейчас он понимал его, ведь собака была для него настоящим другом. Теперь ему предстояло работать с Ретом, и Джефферсон был рад, что в этой проклятой лаборатории он не один.

Было холодно, казалось, вот-вот выпадет снег. Моника Слейт медленно подошла к мрачному от недавнего проливного дождя пятиугольному зданию. Во внутреннем дворе был разбит парк с пешеходными дорожками, которые тянулись по все еще зеленому безупречному газону, где голый кустарник соседствовал с вечнозелеными насаждениями. Вынув зеркальце, она посмотрела на свое отражение, и, поправив прическу, убрала его в сумку, решительно двинувшись к входу. Монике никогда раньше не приходилось бывать в цитадели Американского военного ведомства, она подошла к офицеру, который сидел за столом у входа в левое крыло и внимательно расспрашивал мужчину в штатском. Улыбнувшись, она протянул свой пропуск, и спросила, как ей пройти в кабинет 3-Е 880. Офицер, оглядев ее, повернулся к компьютеру и проверил в базе данной, кому назначено на это время встреча с Джоном Сиквелом. Объяснив ей, куда нужно двигаться дальше, офицер возвратил ей пропуск и занялся предыдущим посетителем. Моника заметила, что коридоры-лабиринты, окрашены в разные цвета и имеют буквенный индекс в зависимости от назначения служб. Кругом сновали сотрудники в военном и штатском, и она, наконец, почувствовала, что находится в Пентагоне. Порой, она ловила на себе цепкий взгляд офицеров и солдат охраны. Моника знала, что они могут в любой момент подойти к ней и потребовать все имеющиеся документы, невзирая на ее звание и должность, так же она помнила, что одновременно за всем происходящим наблюдают множество скрытых камер и все посетители фиксируются на пленку.

Миновав все препоны пропускного режима, Моника попала в большой зал, где в конце его начинался длинный коридор. Там, за индивидуальным пультом связи и телефонами с переключающими устройствами, сидело два офицера охраны.

— Ваши документы и пропуск, — потребовал один из охранников, внимательно посмотрев на девушку и когда, она протянула ему документы, он передал ее бумаги своему напарнику. Потом он связался с мистером Сиквелом и, вернув ей, документы и пропуск, сказал, что она может следовать в кабинет 3-Е 880.

Джон Сиквел сидел в мягком кожаном кресле, на красивом дубовом столе было множество бумаг и папок. Маленький американский флажок гордо торчал над кипами документов, отчетов и прочего. Это был высокий сухопарый мужчина с крупным носом и тяжелой челюстью, его черные с проседью волосы были зачесаны назад, казалось, так он хотел скрыть обосновавшуюся на темени лысину. Поправив очки, Сиквел улыбнулся и поприветствовал Монику.

— Это такая честь, господин министр, — обезоруживающе улыбнулась она. Это была высокая длинноногая блондинка, с красивым, даже слишком для спецагента ЦРУ, безупречным лицом.

— Я рад с вами познакомится мисс Слейт, — он нежно сжал ее не по-женски твердую руку. — Рональд Сэнтер мне много рассказывал о вас, Моника. Присаживайтесь. Ну, как продвигается наша общая работа?

— Прекрасно, господин министр. Процессор Мелвила работает и скоро у нас будет много солдат, которые не будут обливаться холодным потом, не будут уставать, принимать наркотики и бояться смерти, — она, холодно улыбнувшись, открыла свой портфель. Вот, мистер Сэнтер просил меня передать вам лично в руки, результаты эксперимента. Начата работа над проектом «Саламандра». Кое-что нужно еще изучить нашим микробиологам. Это неизвестная субстанция, которую я обнаружила в лаборатории Мелвила, с помощью ее он сохранял стабильность чипов. Нам нужно выяснить насколько это вещество постоянно, и каково оно в действии.

— Вы хорошо поработали, мисс Слейт, я всегда говорил полковнику Сэнтеру, что выпускники Вест-Пойнта, настоящие профессионалы.

— В Англии продолжаются разработки и проект «Медуза» вопреки всему, похоже, будет завершен.

— Это не самое неприятное. Великобритания всегда была нашим союзником, и я думаю, мы сможем договориться.

— Я согласна с вами, мистер Сиквел, но есть одно маленькое недоразумение. Вещество и технологии Мелвила попали в руки Советских спецслужб. Боюсь, они пойдут тем же путем.

Джон Сиквел, покачав головой, подошел к окну.

— Опять пошел дождь, когда же начнется весна, — повернувшись к Монике, он изучающее посмотрел на нее и был немного озадачен ее прямым волевым взглядом. Казалось, ее ни что не могло напугать. — Меня всегда интересовал один вопрос, каково вам женщинам, служить своей стране?

— Так же как и вам, мужчинам, — сухо ответила она, — хотя женщины более предприимчивы, по своему опыту скажу, мы более выносливы и живучи, если так можно выразиться.

Сиквел весело улыбнувшись, повернулся опять к окну и, приложив руку на запотевшее окно, добавил:

— Так вы думаете женщина лучший солдат, чем мужчина?

— Если бы мы были физически сильнее вас, то, несомненно, да.

Сиквел решил подумать над ее словами и, сообщив, что у них назначена встреча с президентом, распорядился ей следовать за ним.

Спустя несколько минут, они ехали в черном лимузине Сиквела, направляясь на Пенсильвания-авеню. Медленно проезжая мимо Арлингтонского кладбища, Моника с болью посмотрела на его вырисовывающиеся, на много миль вглубь, надгробья. У нее были личные причины, поскорее закончить эту войну. Она хотела, чтобы проклятые въетконговцы, по ее словам, ответили за смерть ее брата. Но война окончена, а брат ушел навсегда.

— У вас погиб брат? — участливо уточнил Сиквел, — если не ошибаюсь, Джонатан Слейт.

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Моника. — Он был в плену, где… его жестоко… мне рассказывали, что он умер страшной смертью, а ведь Джонатан был совсем молодым, ему только исполнился двадцать один год. Когда гроб с его телом доставили в Кливленд, мы даже не смогли увидеть его, так было, по словам сопровождающего, обезображено его лицо, — министр видел, какое она делал усилие, чтобы не расплакаться. — Именно его бессмысленная, нелепая смерть стала последней каплей, для принятия единственно верного решения.

— Вы все сделали правильно, страна помнит своих героев и вы должны гордиться своим братом. Сейчас в Белом доме с вами будет говорить президент, я уверен, что Джонатан был бы счастлив, зная, что его сестра сделала для Америки.