Наталья Ефремова - Последняя жертва Розы Ветров

Наконец-то я обнаружила в Розе Ветров доказательство наличия электричества где-то, кроме ванных комнат! После каминов, свечей и истории о сотовой вышке мне уже начало казаться, что на острове придерживаются стиля жизни начала двадцатого века.

На мое замечание об этом Стив коротко хохотнул:

– Так и есть, не удивляйся. Ричарду все это нравится, а я не настаиваю на модернизации дома, поскольку это обитель брата, он волен создавать и обустраивать ее, как ему вздумается. Кстати, насколько я знаю, в начале двадцатого века широко применялось паровое отопление, которое есть и на Розе, так что ты попала в точку. Электричество, признаться, сейчас используют по минимуму, какие-то неполадки в генераторе, но тут я полный профан. Ричард собирался заняться им после дня рождения.

Вторая секция оранжереи привела меня в неописуемый восторг, поскольку вся, от пола до потолка, утопала в розах. Я насчитала более двух десятков сортов, а потом просто стала любоваться ими: махровыми и мраморными, кустовыми и ампельными, красными и желтыми, белоснежными и бордовыми, почти черными. Мои любимые кустовые розы тонкого сиреневого оттенка словно светились изнутри – до того они были хороши даже в мутном свете непогожего утра!

Довольный Стив молча следовал за мной между столами и полками. Я могла бы часами любоваться розами, но нас отвлек грохот из-за двери, ведущей в третью секцию оранжереи.

В отличие от первых двух помещений, здесь царил полный хаос. Кругом лежали кое-как свернутые бухты шлангов, под столами в кучах валялись лейки, тяпки и другой садовый инвентарь, весь пол был испачкан землей и покрыт лужицами воды. Вдоль окна висели несколько полок с душистым горошком, а на длинном узком столе стояли широкие горшки с хризантемами и календулой.

Над всем этим бардаком на стремянке возвышался Гордон, который очищал от земли и сухих веток подвесные кашпо, где, судя по увядшим стеблям, когда-то цвели лобелии и петунии.

На полу, у стремянки, среди комьев земли покачивался расколотый керамический шар.

Стив сложил ладони трубочкой, словно ему предстояло перекрыть пролив, и весело крикнул:

– Эй, Гордон, зачем ты швыряешься горшками? Между прочим, ты нас здорово напугал!

– Прошу прощения, мистер Логан. Оборвался крюк, а я не успел удержать кашпо, – прокомментировал Гордон, не отрываясь от своего занятия.

В своем черном рабочем халате он еще больше напоминал птицу. Грача или, скорее, тощую галку. Без высоких рыбацких сапог с отворотами, непромокаемых широких брюк и плотного плаща с капюшоном Гордон выглядел весьма сухопарым, если не сказать, болезненно худым, с небольшой лысеющей головой и неестественно прямой спиной, словно на голове он держал кувшин с водой и боялся его уронить.

– Можно узнать, чем вы занимаетесь, мистер Келлер? – спросила я скорее из вежливости, чем из интереса. Своей открытой неприязнью ко мне и привычкой отводить взгляд садовник пугал меня и не вызывал желания подружиться, в отличие от милой хлопотливой Марии.

– Выкапываю старые растения, мисс.

– А какие цветы росли в этих кашпо?

– Лобелии.

– Мой папа тоже любил работать в саду, правда, его больше привлекали декоративные кустарники.

Гордон ничего не ответил и продолжил яростно орудовать секатором, отрезая спутанную лозу. Мне стало ясно, что разговор продолжать не стоит: те дежурные фразы, которых нам удалось добиться от садовника, очевидно, исчерпали его утреннюю норму общения.

Стив понял меня без слов и кивнул в сторону выхода. Обходя стол с пустыми цветочными горшками, я обернулась, чтобы попрощаться с Гордоном, и вдруг заметила, как его стремянка сдвинулась в сторону окна.

Сама.

Я не поняла, как это произошло, стремянка прочно стояла на полу, колес на ее ножках не было, но я своими глазами видела, как она поехала и даже задела осколок разбитого кашпо.

Гордон досадливо крякнул, пытаясь зацепиться за поручень, и неловко перехватил секатор.

Я поняла, что сейчас произойдет, еще до того, как он ахнул и дернулся от боли. До того как глубокий порез на его левой ладони с идеально ровными белыми краями взбух кровью. До того, как обо всем догадался Стив.

И я успела.

Успела почувствовать, как все звуки сворачиваются в ушах в ватный непроницаемый кокон, как у меня перехватывает дыхание, начинает качаться двускатная крыша оранжереи, а шланги змеями подползают ко мне по зыбучему полу в сгущающейся перед глазами темноте.

Я успела прошептать: «Стив…» и понять, что он не даст мне упасть.

Не знаю, сколько я была без сознания, скорее всего, несколько минут. Почувствовав чье-то прикосновение, я вздохнула и увидела над собой встревоженные синие глаза.

Встревоженные, но не испуганные.

– Гордон, воды. Живо! – жестко потребовал Стив, и я сквозь затихающий шум в ушах услышала шаги, шорох, а потом ощутила на лице тысячи мельчайших капелек – это Стив брызнул на меня из пульверизатора, который ему подал садовник.

– Не надо… – с трудом прошептала я, стараясь не смотреть на Гордона, прятавшего за спину левую руку.

Перед глазами все еще плыл красный туман.

– Гордон, марш отсюда! – прежним тоном скомандовал Логан. – Скажи Марии, что Селене плохо, пусть принесет сюда крепкого сладкого чая. И позаботится о тебе.

Повернувшись ко мне и заметив, что я очнулась, он обронил одно-единственное слово:

– Гематофобия.

Это был не вопрос, а утверждение. Диагноз, который до сих пор мне удавалось скрывать от него.

Как, впрочем, и от большинства людей.

– Прости, – губы все еще не слушались. Я попробовала сесть, но у меня не вышло из-за сильной дрожи и слабости в руках: я их почти не чувствовала.

– Не вставай. Попробуй напрячь мышцы. Просто сожми ладони. Так… А теперь разожми. Еще раз. Хорошо.

Пока я послушно шевелила пальцами, Стив расстегнул воротник моего платья и положил ладонь на грудь, прислушиваясь к сердцебиению.

– Дыши, Селена. Дыши! Глубже. Молодец!

Его прикосновения и команды были быстрыми и профессиональными, так что вскоре я почувствовала себя довольно сносно и сообразила, что лежу на кушетке в первом зале оранжереи, у стены плюща.

– Что ж ты мне раньше не сказала? – укоризненно проговорил Логан, энергично растирая мне руки. – Ведь я должен был об этом знать!

– Прости, – повторила я, отметив, что мой голос уже окреп.

Стив тоже обратил на это внимание и спросил уже намного спокойнее и мягче:

– Как ты?

– Лучше, спасибо.

Кажется, он мне поверил, потому что облегченно вздохнул и выпрямился.

– Ну ты даешь! Я и подумать не мог, что у тебя такая серьезная фобия.

– С детства, – призналась я, послушно подставляя ему лицо. Он промокнул влагу на моих щеках салфеткой.