Наталья Ефремова - Последняя жертва Розы Ветров

Я не следила за временем, поэтому не знала, как долго мы катались, и очнулась от своих мыслей только тогда, когда сообразила, что Стив аккуратно вынимает из моих сжатых пальцев пустой стакан из-под кофе.

– Мы приехали, – тихо проговорил он, и, бросив взгляд в окно, я увидела свой дом.

– Да. Спасибо за вечер. И прости, что постоянно просила у тебя прощения.

Стив улыбнулся, напряжение его отпустило, чего я и добивалась.

– Послушай, Селена, может, ты все-таки согласишься поехать со мной на остров?

Мне понадобилась целая минута, чтобы понять, о чем он говорит, и вспомнить его приглашение.

Оценив мое молчание как положительные раздумья, Логан с энтузиазмом продолжил, не дожидаясь ответа:

– Я взял отгул до конца сентября, в счет своего отпуска. Через несколько дней, во вторник, у Ричарда день рождения. Мы всегда отмечаем такие праздники в семейном кругу. Это, если хочешь, незыблемая семейная традиция из тех, что свято соблюдаются, даже если семья состоит всего из двух человек.

– Я знаю, что такое семейные традиции. Даже если семья состоит всего из двух человек. Состояла из…

– Тем более, – перебил меня Стив, не дав договорить то, что мне не хотелось договаривать. – Сегодня я звонил Ричарду. Он будет рад, если в этот раз я приеду с тобой.

– Ты рассказывал ему обо мне?

– Конечно. Ричард знает о тебе и о наших… – Стив запнулся, – отношениях.

Ну вот. Это все-таки произошло!

– Стив, пожалуйста, не нужно. Мы же договорились больше никогда не…

– Я помню, – вновь перебил он меня. – Но я всегда надеялся, что однажды ты передумаешь и, может быть, согласишься быть мне не просто другом.

– Давай не будем об этом, хорошо? – устало попросила я. – У меня просто нет сил опять спорить с тобой по этому поводу.

Логан примирительно кивнул:

– Ладно-ладно, не будем, если ты не хочешь. Так вот. Послушай, я уже все придумал. Завтра я заеду за тобой утром, а к вечеру мы уже будем на месте. Если повезет с погодой, можем добраться гораздо раньше. Обещаю не приставать к тебе по дороге со своей болтовней, ну и вообще не приставать, – закончил он с хитрым видом.

Я, не удержавшись, рассмеялась. Долго сердиться на Стива просто невозможно. Его детская непосредственность всегда подкупала, а искренность и дружелюбие сглаживали все неловкие моменты.

– Ну вот, Спящая красавица! – радостно воскликнул он. – В ресторане ты начала улыбаться, а теперь уже смеешься. Это прогресс!

– Пожалуйста, Стив, перестань. Не надо. Понимаешь, я не думаю, что мне сейчас стоит куда-то ехать. Правда. Я не хочу навязываться людям, не хочу, чтобы меня без конца жалели. Это ужасно… Поверь, моей собственной жалости к себе хватит на сотню таких доброжелателей. Мне кажется, я вообще не могу находиться среди людей…

– В доме живет только мой брат и двое слуг, они почти члены нашей семьи. Никто не будет лезть к тебе в душу и докучать расспросами. Я предлагаю тихое уединение и отдых, который так тебе необходим. Ты, конечно, можешь отказаться и продолжать жить в добровольном заточении, но, уверяю тебя, поездка пойдет тебе только на пользу. Мы вернемся домой в следующую пятницу или субботу, а в понедельник ты снова окажешься у себя в кабинете. Ну? Что скажешь?

Я отметила про себя его фразу «мы вернемся домой», как будто речь шла о семейной поездке за город и вернуться нам предстояло под одну крышу, но не стала заострять на этом внимания.

А что если Стив прав? Может, действительно стоит на время уехать из Портленда, где буквально все напоминает о папе, и попытаться наконец прийти в себя? Может, эта острая боль в сердце в конце концов утихнет?

Проницательный Логан заметил, что я колеблюсь, и заметно приободрился:

– Соглашайся, Селена! Ну соглашайся, а?

И я сдалась:

– Хорошо, я подумаю.

– Вот и славно! Только давай ты подумаешь и примешь решение в ближайшие пару дней? Выходные я могу подождать, но в понедельник мне нужно будет ехать, чтобы успеть на день рождения Ричарда.

– Хорошо. Я подумаю и позвоню тебе в выходные.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Замечательно! – расцвел Стив и в радостном порыве сжал мою руку. – Поверь мне, эту поездку ты запомнишь на всю жизнь!

Несмотря на беспечный тон, мне почудилось в его словах что-то зловещее.

Что за чепуха! Нужно успокоиться, чтобы не превращаться в дерганую двадцатисемилетнюю старуху, которая боится оставаться в одиночестве и слышит всякие странные голоса.

Знать бы еще, как это сделать…

Пока я раздевалась в полутемной прихожей, стараясь не споткнуться о Томаса, заступившего на свою обычную вахту у двери, часы в гостиной пробили полночь. Вздрогнув от их громкого траурного боя, я затаила дыхание и несколько минут стояла на одном месте, стараясь не шевелиться и прислушиваясь к звукам. Нет, все было тихо, если не считать стука дождевых капель по крыше веранды и сопения кота у меня под ногами.

Несмотря на это, следующую четверть часа я потратила на то, чего не делала ни разу в жизни.

Я на цыпочках обошла весь дом, от цокольного этажа с хозяйственными помещениями до второго, спального, и везде, даже в самых безопасных и открытых уголках, методично включала свет: и настенные бра, и люстры, и встроенную подсветку.

Я с детства не боялась темноты. Этому меня научил папа. Темнота – это покой, говорил он, и я с ним соглашалась, без страха оставаясь одна в доме во время его деловых поездок по стране. Когда папы не стало, я по инерции продолжала не бояться темноты, более того, стала считать освещение в доме лишним, по минимуму обходясь лампами в коридоре, кухне и ванной комнате.

До сегодняшнего вечера.

Только после того как весь наш дом засветился, словно на Рождество, я прошла в свою комнату и заперла (тоже впервые!) дверь изнутри, отметив про себя, как с непривычки удивленно скрипнул замок.

Потом я долго сидела на кровати, не снимая платья и колготок, и бездумно смотрела на оконный проем, выделяющийся на фоне задернутых штор благодаря яркому фонарю в саду, который папа установил минувшей весной.

Поднявшись, чтобы наконец раздеться и принять душ, я вдруг подумала, что в отличие от всего дома в своей комнате лампу я так и не зажгла. Два шага до стены у двери – и вот в спальне стало светло, и оконный проем на шторах растворился в искусственном ярком свете. Жаль, что спокойнее мне от этого не стало.

«Темнота – это покой…»

Нет. Сегодня я поняла, что папа ошибался, хотя всегда безоговорочно ему верила. В этот вечер мне не было покоя в темноте. При свете, кстати, он на меня тоже не снизошел.

Побродив по комнате, я решила ограничиться душем и направилась в ванную. Я очень устала и уже сожалела о том, что обнадежила Стива своим согласием подумать о поездке на остров. А тут еще этот голос в кабинете…