Игорь Шабельников - Стрелок

– Мокрый снег – плохой диэлектрик, – ответил на наши с Доком недоумённые взгляды Матис.

– А проволока вам зачем? Вы хотите подобраться к «катушке» и коротнуть её на землю? Ничего у вас не получится, Матис. Напряжённость поля вблизи индуктора катушки может достигать нескольких миллионов вольт. Прежде, чем вы коснётесь индуктора, железная проволока в считанные доли секунды сгорит в пламени электрической дуги, – уверенно сказал Док.

– Нет, Док, соваться к поганке я не собираюсь. Я проложу защитный коридор по краю косогора, он пройдет самое близкое в тридцати метрах от поганки. Надеюсь, она не дотянет туда свои спарки. А если всё же дотянет, заземлённая проволока перехватит их на себя, – сказал Матис.

Матис забил кувалдой штырь в землю.

– Ну что, я пошел? Скрестите за меня пальцы, – сказал Матис.

Матис двинулся вдоль косогора, разматывая моток и развешивая проволоку на ветки деревьев на уровне плеч. Мы с Доком, затаив дыхание, следили за Матисом. И вот, когда мне показалось, что Матис уже прошел самую близкую к поганке точку, мощный спарк рванул в сторону Матиса. То ли Матиса долбануло, то ли непроизвольно, Матис дёрнулся и завалился на спину, выронив моток. Спарк уцепился за проволоку, оставив Матиса в покое. Вдоль плазменного канала спарка побежала огненная дуга, и секунд пять, изгибаясь, «танцевала» в воздухе.

Мы с Доком стояли, как вкопанные, не в силах вымолвить ни слова. Матис не шевелился, неужели убит? Прошло ещё секунд, наверно, пять, прежде чем Матис пошевелился и сел. У меня отлегло от сердца. Матис, отогнув средний палец руки, показал поганке неприличный жест, только после этого он, улыбаясь, глянул в нашу сторону. Сукин сын, весело ему!

Матис поднялся, подобрал моток и продолжил свою работу. Прежде чем Матис полностью размотал весь моток, спарки ещё несколько раз дотягивались до проволоки и пару раз перерастали в плазменные дуги.

Закончив разматывать моток, Матис закрепил конец проволоки на дереве и махнул нам рукой, мол, давайте, идите ко мне.

– Док, пойдете следом за мной, но только тогда, когда я выйду к Матису, не раньше, – сказал я.

Обмотав свои ботинки прорезиненной тканью и закрепив ткань скотчем, прихватив свой рюкзак и винторез, я глубоко вздохнул и быстро пошел вдоль проволоки. Наверное, не надо было так делать. Аномалия, почувствовав то ли движение воздуха, то ли изменение ёмкости пространственного заряда, ответила целой серией спарков и стримеров. Поганка! Один из отростков спарка, ощутимо кольнул меня в щёку. Умерив свой страх, я пошел медленней. Аномалия заметно успокоилась, спарков в мою сторону больше не было, и я благополучно вышел к Матису.

Док, усвоив суть моей ошибки, шел очень медленно и вообще прошел без осложнений.

– Что там дальше, Матис, ещё какие-нибудь сюрпризы? – спросил я, когда Док к нам присоединился.

– А, считай, прошли. Перемахнём ручей, поднимемся на вон тот пригорок, а там до границы Пьяного леса – рукой подать. Только придётся идти по льду вон той заводи ручья, – ответил Матис.

– Почему по льду, обойти нельзя? – спросил я.

– Нельзя, слева блуждающая аномалия «Карусель» – приближаться опасно, а справа – «Хлопушка», сам понимаешь – ничего приятного, – ответил Матис.

– Что такое «Хлопушка»? – спросил Док.

– Аномальный участок пространства с разреженным воздухом. Если эту аномалию потревожить, то она схлопывается, как небольшая вакуумная бомбочка, нанося обратной волной баротравму легким, – ответил Матис.

– Сомневаюсь я, мороза нет, ледок хлипкий, провалимся. Может, какой настил соорудим? – сказал я.

– Нет времени, если провалимся, там не глубоко, не более полутора метров и дно не топкое, каменистое, – ответил Матис.

– Ладно, Сусанин, веди, тебе до темноты надо ещё успеть вернуться обратно, – сказал я.

Мы срезали скотч на ногах и освободили ботинки от прорезиненной ткани. Матис спустился с пригорка, мы последовали за ним. Матис осторожно ступил на лед и не торопясь благополучно перешел на другой берег, благо заводь была неширокой, всего – то метра три. Я ступил на лед и пошел к Матису. Лед подо мной подозрительно потрескивал, но я не провалился и тоже перешел на другой берег. Док не стал рисковать, он лёг пузом на лед и переполз на другой берег заводи.

– Ну, вот и всё, мужики, дальше до самой границы Пьяного леса никаких препятствий в виде аномалий, – сказал Матис и стал подниматься на пригорок. Мы с Доком двинулись следом.

На вершине пригорка я врезался в спину Матиса – он неожиданно остановился. Я посмотрел на него, Матис напряжённо озирался.

– Что случилось, Матис? – тихо спросил я.

– Волки, – так же тихо ответил Матис, указав на две цепочки свежих волчьих следов на снегу.

– Что?… – начал спрашивать в голос Док.

– Тс-с-с, – зашипел я на Дока, – Поблизости волки.

– И что? – спросил уже шепотом Док.

– А то, волки только что стояли здесь, они наблюдали за нашей переправой через заводь, видите, как тут натоптано. А теперь они ушли, – сказал Матис, прикручивая глушитель к дулу автомата.

– Вот и хорошо, что ушли, – легкомысленно сказал Док.

– Нет, Док, не хорошо. Они пошли к своему логову, а потом они вернутся, но уже со всей стаей. И будут охотиться на нас, – сказал я, прилаживая глушитель к своей винтовке.

– Что же нам делать? – спросил Док.

– Надо догнать волков и перебить их раньше, чем они доберутся до своего логова, – сказал Матис, – Пошли Меченый, левый фланг твой. Док, вы замыкающий, постарайтесь без крайней необходимости не стрелять – у вас нет глушителя, а шуметь нам в этой части леса никак нельзя.

Не успел я сделать и пары шагов вдоль цепочки волчьих следов, как Матис придержал меня за рукав куртки.

– Меченый, волки никуда не ушли, я их вижу. Вон они, – сказал Матис и дулом автомата указал мне на кусты в метрах пятидесяти от нас.

Я припал к окуляру оптики винтовки. Волк, злобно скалясь, стоял в кустах почти открыто.

– Вижу одного в кустах, могу завалить его с первого выстрела, а где второй? – спросил я.

– Чуть правее в березняке. Меченый, ты не поверишь, мне кажется, волки готовятся на нас напасть, – сказал Матис.

– Глупости! Два волка никогда не нападут на трех вооруженных до зубов людей, – сказал я и осёкся – в окуляре оптики пропала мушка прицела.

Я отстранился от оптики и опешил – ствол винтовки изгибался, глушитель медленно склонялся к земле.

– По-моему, мы вляпались в какую-то аномалию. Матис, посмотри, что происходит, – растерянно сказал я и посмотрел на Матиса.

– «Пердюмонокль», – сказал Матис, переведя свой взгляд с глушителя моей винтовки на ладонь своей руки. Я глянул на его руку, на раскрытой ладони Матиса лежал отломанный затвор Калаша.