Анна Леон - Вызов

Глухие отдалявшиеся шаги позади нее выстукивали смертельный тон ее врага – Александр слыл чудовищно жестоким человеком, теперь она сама могла подтвердить это. Она не знала, что заставило его прийти в такую неистовую ярость и наказать ее именно такой страшной смертью, хотя что-то подсказывало ей, что причиной тому был Виктор.

Тяжелые шаги стихли, и Маргарита услышала звук взведенного курка.

– Раз, два…

Неожиданный треск вышибленной двери заставил наемников обернуться и промахнуться. Глухой выстрел прогремел и пролетел мимо цели. Пуля попала в стену, отправившись в черную пустоту.

– Я сам, – тон Александра не подразумевал возражений.

– Вы свободны, оба! Оплату получите через час! – обратился он к парням.

Они молча кивнули, все еще пребывая в состоянии замешательства, затем поторопились к выходу, предоставляя самому хозяину закончить начатое дело…

Высокий мужчина выглянул в окно и увидел поникшую лысую голову друга. Амелин выходил из машины, немного прихрамывая на левую ногу. Прохоров покачал головой, сожалея о случившемся, и направился навстречу Амелину. Крепко обняв того и проводив в дом, он только потом поздоровался:

– Здоров, друг… горячая голова – не мог меня дождаться! Ну ладно, что теперь говорить…

Амелин взглянул на Прохорова в поисках поддержки:

– Негодяй! Подлый убийца! Ты знаешь, меня отстранили от расследования по делу Шпадова. Подозревают в чем-то мою дочь, но ты же знаешь – она и мухи не обидит. Это просто бред. А настоящий убийца – на свободе!

Прохоров кивнул, с пониманием взглянув в глаза Амелина, который сейчас, казалось, был на краю отчаяния.

– И это не все, – продолжал он, – меня отстранили еще и от должности… Но это все ерунда – Маргарита, единственное, что не дает мне жизни. Я боюсь…..боюсь, что ее уже нет в живых.

Прохоров слушал друга, но оставался спокойным.

– Маргарита жива, об этом ты не волнуйся, – произнес он.

Вопрос и непонимание засквозили в глазах Амелина:

– Откуда ты знаешь?

Прохоров сдерживал эмоции и пытался не показывать своего волнения.

– Я просто чувствую это, ты же знаешь – я психолог, очень чувствительная натура.

– Ах, да, я забыл, – поддакнул Амелин, снова углубляясь в свою беду и сомневаясь в словах друга.

Лицо Прохорова казалось непроницаемым, ему было жаль Амелина, но сейчас он не мог выложить ему всей правды. Ему нужно было только убедить того, чтобы он не лез сам в «лапы» Романовича, в следующий раз это может стоить ему жизни.

– Честно говоря, я так срочно хотел видеть тебя только потому, что должен предупредить, – начал Прохоров.

Амелин неохотно поднял голову и посмотрел на друга.

– Что-то я не совсем тебя понимаю, – сказал он, одновременно доставая из кармана пачку сигарет.

– Ты должен меня выслушать, мой дорогой друг – это первое. И второе – ты должен меня послушаться… Я не могу сообщить тебе сведения, которые дошли до меня, иначе сам могу «влипнуть». Единственное, что я могу сказать тебе – это то, что Маргарита жива, и скоро мы попытаемся помочь ей вырваться из логова Романовича. Ты только должен верить мне. И еще – ты должен забыть о своей работе, о любых попытках приблизиться к Романовичу, обо всем на свете – пока не наступит время действовать. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?

Глаза Амелина смотрели на друга, словно видели его впервые. Мужчина терялся в догадках, недоумевая, каким образом какой-то психолог, научный работник, мог знать о делах полиции, Романовича или Маргарите. Может быть, Марго посвящала его в какие-то личные дела, и он не знал об этом. Амелин задавался вопросами, ответов на которые не знал.

Прохоров понимал замешательство друга, но не мог позволить себе сказать больше.

– Итак, ты согласен? Тебе нужно только никуда не высовываться некоторое время, чтобы не сделать хуже, не ошибиться. У нас просто нет другого выхода!

Прохоров даже не заметил, как повысил голос.

– Хорошо, похоже, у меня нет выбора, – произнес Амелин, опустив голову. Глаза наполнились слезами, плечи начали вздрагивать, и тихое всхлипывание стало похожим на детский беспомощный плач.

Александр стоял напротив девушки. Грязная повязка соскользнула с лица Марго, и она увидела разъяренное, но в то же время очень довольное лицо своего врага. Она смотрела ему прямо в глаза, незаметно ловя его дыхание и подстраиваясь под его ритм. Глаза сверкнули тем же яростным оттенком, губы незаметно улыбнулись, копируя наглую насмешку Александра. Мужчина как будто увидел себя в зеркале, наблюдая за Маргаритой и не осознавая происходящего.

Он застыл на месте, но затем все-таки медленно протянул руку к поясу, на котором висела тонкая плеть. Маргарита повторила его движение, и рука Александра на этот раз мягко погладила рукоятку.

«Сейчас», – подумала про себя Маргарита и попыталась вскочить со стула. Ее невысокая фигурка предстала перед Александром. Девушка смотрела в глаза своего врага, заставляя его повиноваться своей воле. Физическое копирование его жестов и движений позволяло ей осознанно гипнотизировать человека, заставляя его следовать своим желаниям. Такая тактика стоила ей неимоверных усилий, но крайняя необходимость заставляла ее использовать такой тип воздействия на человеческую психику.

– Я владею знаниями Виктора, господин президент. И я тоже могу работать на вас.

Силы девушки предательски покидали ее, но она успела сделать самое главное прежде, чем он ее убьет. Несколько минут молчания Александра заставили ее сердце биться сильнее в предвкушении надежды на спасение, но перед течением времени Маргарита была бессильна.

– Хм, – Александр в нерешительности стоял перед девушкой, размышляя над сказанным.

– Как ты можешь доказать это? – наконец произнес он.

Мужчина говорил холодным твердым тоном, но Маргарита уже чувствовала, что спасена.

– Я предоставлю вам данные работы Виктора и сообщу новые очаги будущих войн.

Президент испытывал взглядом свою «недавнюю жертву». Васильковые глаза открыто бросали вызов, и Александр его принимал.

– Хорошо… – мужчина сделал паузу и прищурил глаза, – идем, я проверю это сейчас же. Если ты солгала, пеняй на себя – больше тебя не спасет ничто.

Александр резко дернул девушку за руку и почувствовал заметную легкость похудевшего тела. Два независимых друг от друга внутренних чувства боролись друг с другом, бросая своего хозяина из стороны в сторону и натягивая, словно струну, его терпение. Несмотря на то, что пять минут назад он страстно желал увидеть мертвым это ненавистное тело, теперь же странным образом, почти с сожалением, он отмечал худобу Маргариты, ее потускневшие глаза и бледное лицо.