Дэн Симмонс - Горящий Эдем

После ленча Элинор, Корди и Пол Кукали отправились на поле петроглифов. Тропа петляла между глыб аха, как гладкая лента, брошенная на каменистый пляж. Справа тянулись прибрежные скалы, слева остались пальмовые рощи и поля для гольфа. Элинор морщилась, когда к звукам ветра и волн добавлялись крики игроков.

– Когда Трамбо начал строить курорт, – сказал куратор, – мы обратились в Верховный суд штата, чтобы защитить петроглифы и древние рыбные пруды.

– А где же пруды? – спросила Корди Стампф.

– Вот именно. – Пол Кукали горько улыбнулся. – Прежде чем вышло решение суда, они засыпали пруды. Я угрожал международным скандалом, и петроглифы не тронули…, только проложили рядом с ними беговую дорожку.

Они остановились перед табличкой, поставленной рядом с невысокой скалой, на которой была изображена еле различимая мужская фигура.

– Это и есть петроглифы? – спросила Корди.

– Да.

– И сколько им лет? – Она наклонилась над рисунком, расставив свои крепкие ноги.

– Никто не знает. Но поселения здесь одни из самых древних на острове…, возможно, они относятся ко времени прибытия первых полинезийцев. Это было тысяча четыреста лет назад.

Корди присвистнула.

– А это что за круглые дырки?

Пол и Элинор тоже склонились над скалой.

– Их называют «пико», – объяснил куратор. – Когда младенцам обрезали пуповину, ее клали в эти отверстия и закладывали их маленькими камнями. Люди шли издалека, чтобы спрятать здесь пуповину своих детей. Можно только догадываться, почему этому месту приписывалась такая большая мана.

Корди хотела задать очередной вопрос, но Элинор опередила ее.

– Мана – это духовная сила, – сказала она.

Пол кивнул:

– Древние гавайцы считали, что маной обладает все, но некоторые места вроде этого считались особенно могущественными.

Элинор встала и подошла к скале, на которой между отверстиями-пико было нарисовано несколько человеческих фигур. Она посмотрела на одну из них – с птичьими ногами, торчащими волосами и огромным пенисом.

Корди подошла к ней:

– Ну и член у этого парня! Это, наверное, значит, что у него много маны? Пол Кукали улыбнулся:

– Вполне возможно. Все, что гавайцы делали или думали, вертелось вокруг маны, или капу.

– Табу? – переспросила Элинор. Пол сел на скалу и бережно дотронулся до рисунка, которым любовалась Корди.

– Капу – это не просто правила или запреты. Многие сотни лет гавайцами управляла мана – духовная сила, исходящая от богов, от земли или от других людей. А капу помогало удерживать эту силу…, не давало ее похитить.

Корди почесала нос:

– Они думали, что силу можно похитить?

Куратор кивнул:

– Когда олии – вожди – проходили мимо простых людей, те должны были падать ниц и прятать лица. Если даже их тень падала случайно на вождя, их за это убивали. Вожди обладали маной, от которой зависела жизнь всего их рода, и за попытки похитить ее жестоко наказывали.

Корди поглядела на лавовые поля.

– Так здесь…, совершались человеческие жертвоприношения?

– Скорее всего. В этой части острова много хеиау – древних храмов, где приносились жертвы. При основании любого из них в фундамент полагалось заложить тело раба.

– Тьфу ты! – воскликнула Корди.

– Но были и другие храмы, вроде Пуухонуа-о-Хонаунау вниз по побережью. Там, в так называемом Селении беглецов, простые люди могли спастись от смерти.

– Скажите, – спросила Элинор, – нет ли среди здешних хеиау того, что был, согласно легенде, выстроен за один вечер Идущими в Ночь?

Пол Кукали поглядел на нее с удивлением:

– Да. Это именно здесь, хотя никаких следов храма не сохранилось. Но именно по этой причине мы так боролись за сохранение этого места в целости.

– Идущие в Ночь? – спросила Корди. Куратор, повернувшись к ней, улыбнулся:

– Это процессии мертвых…, точнее, покойных вождей и воинов. Тем, кто встречался с ними, грозила серьезная опасность. По преданию, именно эти мертвецы выстроили здесь хеиау за одну ночь в 1866 году. А откуда вы об этом знаете?

– От Марка Твена, – ответила Элинор. – Ах да, я и забыл о его гавайских записках. Он был на Большом острове именно в ту осень. Но, по-моему, письмо, где он писал об Идущих в Ночь, так и не было опубликовано? Элинор промолчала.

– А вы чистокровный гаваец? – спросила Корди с детским любопытством.

– Да. Нас, по правде говоря, осталось не так уж много. На гавайское происхождение на островах претендуют сто двадцать тысяч человек, но чистокровных, как вы выразились, из них всего несколько сотен. Может, это и хорошо?

– В разнообразии – сила человека, – возразила Элинор.

– Что ж, может быть, продолжим осмотр? Часть петроглифов все-таки уничтожили, но еще остались любопытные экземпляры, вроде человека с головой ястреба. Никто не знает, что это значит.

Они направились по тропинке, углубляясь все дальше в черные лавовые поля.

Трамбо казалось, что проклятый гольф будет продолжаться вечно. Он отослал Гаса, дрожащего как осиновый лист, и теперь шары ему подавал племянник, Ники Ру. Несколько раз он посылал Уилла Брайента проверить, нет ли в лунках чего-нибудь…, такого.

– Нужно заявить об этом, – шепнул Брайент, в очередной раз вернувшись.

– О чем? – прошипел в ответ Трамбо. – О том, что на поле стоимостью двенадцать миллионов долларов валяются отрезанные руки? Или что ты оттащил улику в лавовые поля, чтобы не смущать Хироси? Копам это очень понравится. Брайент не сдавался:

– Мы должны об этом заявить.

– Сперва ты должен вернуться и забрать эту штуку. – Трамбо оглянулся туда, где Сато оживленно болтал по-японски со своими людьми. Последние несколько лунок ублюдку везло.

– Прямо сейчас?

– Нет, черт побери, не сейчас. Сначала проверь оставшиеся лунки. Я не хочу, чтобы Хироси наткнулся на отрезанную башку или что-нибудь в этом роде.

Побледневший Брайент кивнул.

– Потом найди Стиви Картера и скажи ему, что мы, похоже, нашли одного из тех парней из Ньюарка…, частично. Слушай, а это точно мужская рука?

– Да. Правая. Ногти наманикюрены. Трамбо поморщился:

– Знаешь, казалось, что эта штука…, эта рука подает мне шар.

– Нужно сообщить копам. Байрон Трамбо покачал головой:

– Только после заключения сделки.

– Сокрытие улик…

– …потребует от меня гораздо меньших расходов, чем те убытки, которые я понесу, если не удастся продать этот проклятый курорт. Так ведь?

– Да, сэр. Но что я скажу Картеру, когда он потребует вызвать копов?

– Напомни, что он обещал мне двадцать четыре часа. Они еще не прошли. – Он оглянулся на японцев. – Иди и не забудь проверить кусты. Это три человека, и тут могут быть разбросаны еще десятка два маленьких сюрпризов. Я не хочу найти в восемнадцатой лунке хер кого-нибудь из них.