Клайв Баркер - Вечный похититель

«Я молилась», — сказала Мама.

У Харви был другой ответ, хотя он и не высказал его. В тот момент, когда он увидел свою мать — столь изменившуюся и такую печальную, — ему мгновенно стало ясно, какой ужасный фокус сыграл со всеми ними Дом Худа. Ибо каждый день, проведенный там, был в реальном мире ушедшим годом. За одно утро, пока он играл в весеннем тепле, проходили месяцы. В полдень, пока он нежился на летнем солнце, то же самое. И те полные призраков сумерки, которые казались столь краткими, были еще одним поворотом месяцев, так же как и Рождественские ночи, полные снега и подарков.

Все они проскользнули столь беспечно. И хотя он повзрослел только на месяц, его Мама и Папа жили в печали тридцать один год, думая, что их маленький мальчик ушел навсегда.

Тому было подтверждение. Если бы он остался в Доме Иллюзий, привлеченный милыми удовольствиями, вся жизнь прошла бы здесь в реальном мире, и его душа стала бы собственностью Худа. Он присоединился бы к рыбам, кружащим, кружащим, кружащим в озере. Он содрогнулся от такой мысли.

«Ты замерз, золотко, — сказала Мама. — Заходи в дом».

Он громко шмыгнул носом и отер слезы тыльной стороной ладони.

«Я так устал», — произнес он.

«Я тотчас же постелю тебе постель».

«Нет, я хочу рассказать вам, что произошло, до того как пойду спать, — ответил Харви. — Это долгая история. Длиной в тридцать один год».

Оказалось, рассказать историю труднее, чем он ожидал. Хотя некоторые детали были ясны в его голове — первое появление Риктуса, потонувший ковчег, его с Венделлом побег, — было много больше, чего он не мог четко вспомнить. Как будто бы туман, через который он прошел, просочился в мысли и набросил покров на Дом и на то, что он содержал.

«Я помню, что разговаривал с тобой по телефону два или три раза», — сказал Харви.

«Ты не говорил с нами, дорогой», — ответила Мама.

«Значит это был просто еще один трюк, — сказал Харви. — Я должен был догадаться».

«Но кто подстраивал все эти трюки? — требовательно спросил Папа. — Если Дом существует — я говорю если, — тогда тот, кто им владеет, похитил тебя и каким-то образом удержал от взросления. Может быть, он заморозил тебя...»

«Нет, — сказал Харви. — Там было тепло. Конечно, кроме тех моментов, когда падал снег».

«Но должно же быть какое-то здравое объяснение».

«Оно есть, — ответил Харви. — Это волшебство».

Папа покачал головой. «Детский ответ, — сказал он. — А я больше не ребенок».

«Я знаю то, что знаю», — твердо сказал Харви.

«Это, дорогой, не очень много», — возразил Папа.

«Хотел бы я помнить больше».

Мама обняла его за плечи, успокаивая. «Не беспокойся, — сказала она, — мы поговорим об этом, когда ты отдохнешь».

«Ты бы смог отыскать этот Дом снова?» — спросил его Папа.

«Да, — ответил Харви, хотя по спине его пробежали мурашки при мысли о возвращении обратно. — Думаю, да».

«Тогда мы так и сделаем».

«Я не хочу, чтобы он возвращался туда», — сказала Мама.

«Мы должны знать, что Дом существует, прежде чем сообщим о нем в полицию. Ты же понимаешь, сын?»

Харви кивнул. «Звучит так, будто я все выдумал, я понимаю. Но это не так, я клянусь, не так».

«Давай же, радость моя, — сказала Мама. — Боюсь, твоя комната немного изменилась. Но она еще уютнее. Я хранила ее в таком виде, как ты оставил ее много-много лет назад. Я надеялась, что ты отыщешь дорогу домой. Потом я поняла, что если ты когда-нибудь действительно вернешься обратно, ты будешь взрослым мужчиной и не захочешь, чтобы она была украшена ракетами и попугаями. Поэтому мы пригласили дизайнеров. Теперь она совершенно другая».

«Не важно, — сказал Харви. — Это мой дом. И это все, что мне нужно».

Пока он днем спал в своей старой комнате, шел дождь, тяжелый мартовский дождь, который бил в окна и шлепал по подоконнику. Этот звук разбудил его. Он сел на кровати, со вздыбившимися на затылке волосами, и понял, что ему снилась Лулу. Бедная, пропавшая Лулу, тащившая свое изуродованное тело сквозь кусты, рукой-плавником стискивающая животных с ковчега, которых она выловила из грязи.

Мысль о ее несчастье была непереносимой. Как он мог когда-либо надеяться жить в мире, куда вернулся, зная, что она остается узницей Худа?

«Я отыщу тебя, — пробормотал он. — Отыщу, я клянусь...»

Затем он опять лег на холодную подушку и слушал звуки дождя до тех пор, пока сон не подкрался к нему.

Вымотанный путешествиями и потерями, он не просыпался до следующего утра. Дождь прошел, настало время строить планы.

«Я принес карту всего Миллсэпа, — сказал Папа, кладя покупку на кухонный стол и разворачивая ее. — Вот наш дом. — Он уже отметил это место крестом. — Ты помнишь название какой-нибудь улицы вокруг владений Худа?»

Харви покачал головой. «Я был слишком занят, когда убегал», — ответил он.

«А ты видел там какие-нибудь необычные здания?»

«Было темно и шел дождь».

«Значит, мы просто должны довериться счастливому случаю».

«Мы найдем, — сказал Харви. — Даже если поиски займут всю неделю».

Сказать было легче, чем сделать. Более тридцати лет прошло с тех пор, как он впервые прошел через город с Риктусом. Изменилось бесчисленное количество вещей. Новые площади и новые трущобы, новые машины на улицах и новые самолеты над головой. Так много всего, что сбивало Харви со следа.

«Я не знаю, где какая дорога, — признался Харви после того, как они искали полдня. — Ничего от той дороги, которую я помню».

«Продолжим поиски, — сказал Папа. — Все станет ясным».

Не стало. Они потратили остаток дня, бессмысленно бродя, надеясь, что какой-нибудь вид всколыхнет память. Но только испытали разочарование. Снова и снова на какой-нибудь площади или улице Харви говорил:

«Может, это».

И они направлялись в ту или другую сторону лишь для того, чтобы обнаружить: след уже остыл.

Тем вечером Папа расспрашивал его опять.

«Если бы ты мог вспомнить, на что похож Дом, — заявил он. — Я мог бы описать его людям».

«Он большой, это я помню. И старый. Я уверен, что очень старый».

«А ты можешь нарисовать его?»

«Могу попытаться».

Именно так он и поступил. И хотя был не слишком силен в рисовании, рука его, казалось, помнила больше, чем его голова, потому что через полчаса он изобразил Дом во множестве деталей. Папе это понравилось.

«Завтра возьмем рисунок с собой, — сказал он. — Может, кто-нибудь узнает».

Но следующий день разочаровал точно так же, как и предыдущий. Никто не знал Дома, нарисованного Харви, и не знал ничего даже отдаленно похожего на него. К концу дня Папа потерял терпение.

«Это бесполезно! — сказал он — Я опросил чуть ли не пятьсот человек, и ни один из них — ни один — даже смутно не узнал этого места».