Алексей Пехов - Мастер снов

Он выглядел измотанным, лицо побледнело, глаза утонули в темных тенях усталости, между бровей стали заметны две глубокие морщины. Но, похоже, настроение у него было прекрасным.

— Поздравляю, Аметист, — сказал он весело и швырнул мне на колени отмычку. — Ты умудрился здорово вляпаться. Человек, которого ты никогда не видел, но на которого вынужден был работать, — дэймос. Надеюсь, тебе не надо объяснять, кто это такие?

Я только помотал головой, глядя на кусочек металла. Сколько невероятных историй было сочинено про создателей кошмаров, чтобы пересказывать их ночью шепотом, обмирая от ужаса и восторга. Впрочем, мысли о выдуманных темных героях страшилок смылись воспоминаниями о реальных происшествиях. Друзья, с которыми случались неприятности, переломы на ровном месте, падения с легких крыш, внезапные приступы страха и слабости… Значит, нас всех контролировал дэймос. Но как Феликс понял это?

— Откуда вы знаете, кто он такой?

— Уж поверь, — усмехнулся он, — в этом я не ошибаюсь. Но тебе повезло снова — я разобрался с ним. Тебе больше ничего не угрожает.

— Разобрались с ним… То есть это значит… — Меня на миг обдало жаром, словно батарея нагрелась до температуры вулкана, а затем окатило холодом. — Значит, вы сами… такой же, как он?

— Не такой, — ухмыльнулся он презрительно. — Гораздо сильнее. И умнее. Я не использую глупых мальчишек, через которых можно так легко добраться до меня. Тебя отправили выкрасть предмет, который был нужен мне для работы, Аметист.

Чем дольше он говорил, тем все меньше мне это нравилось.

— Зачем вы мне это рассказываете?! Почему раскрываете себя? Вам же не нужен лишний свидетель! Сдали бы сразу эринерам! Или сбросили с карниза.

Феликс подошел, взял меня за шиворот, поставив на ноги, а затем расстегнул наручники. Получив неожиданную свободу, я привалился к стене, забыв думать о побеге.

— Я тебя уже сбросил с карниза. — Он крутанул в руке металлические браслеты, соединенные короткой цепочкой, и, не глядя, сунул в карман. — Раз десять за сон. И был почти доволен своей местью, пока ты вдруг не нашел в себе силы скинуть мою власть и вскарабкался обратно.

— И что это значит? — спросил я, потирая запястья.

— Ты тоже дэймос, Аметист, — произнес Феликс, и в его голосе прозвучала нотка одобрения и признания.

— Нет!

— Да. — Он подал мне амулет с оборванным шнурком. — Я уничтожил твоего неведомого заказчика, но остался Янс, через которого велись дела. И он может быть опасен для тебя.

Голова все еще шла кругом, но я знал, что не называл никаких имен, имя моего старшего «товарища» точно. Феликс мог слышать его раньше, он вообще мог знать обо всех планах нашей компании и того самого создателя кошмаров, который отправлял нас лазать по крышам. Но почему-то я был уверен, все связанное с руферами хозяин номера на тридцать седьмом этаже узнал из сна.

— Янс тоже дэймос?

— Обычный человек. И уладить все с ним придется тебе. — Он указал на отмычку, валяющуюся на полу у меня под ногами. — Через этот предмет.

— Уладить?

— Убить. — Желтые глаза Феликса вспыхнули предвкушением. — Если не хочешь, чтобы за тобой началась охота.

— Я не могу.

— Тогда устранят тебя, — произнес он жестко. — Янс знает, куда ты отправился. Знает, что не вернулся. Может решить, что ты заложил его мне. Или эринерам. Он постарается отомстить. Если не тебе, то твоим друзьям.

Феликс продолжал убеждать меня. Ловко опутывал доводами, сомнениями, предостережениями. Манипулировал чувствами долга и страха, вызывал ненависть к Янсу, отправившему меня к жестокому дэймосу, не предупредившему, не рассказавшему о подстерегающей опасности. Все его слова казались логичными, а выводы, которые он делал, — единственно верными. Скоро убийство стало представляться мне правильным выходом, тем более, по словам Феликса, лишить человека жизни во сне — совсем не преступление. Да и не убийство вовсе. Но я заставил себя вырваться из-под его магнетического влияния. Хотя и с большим трудом.

— Нет. Я не могу этого сделать. Спасибо за предупреждение. Но я не стану ничего улаживать таким способом. Ни наяву, ни во снах.

Он посмотрел на меня, насмешливо приподняв бровь.

— Не веришь мне. Ну, хорошо. — Феликс подошел к окну, демонстративно распахнул его и отошел в сторону. — Прошу. Можешь идти.

Я не поверил своим глазам.

— То есть вы вот так просто отпускаете меня?

Он рассмеялся. Тихо, почти беззвучно.

— Можно сказать и так. Но ты ведь понимаешь, от дэймоса освободиться невозможно.

Я шагнул к пути отступления, предоставленному так неожиданно, все еще сомневаясь, что это правда.

— А вы не боитесь, что я кому-нибудь расскажу о вас? Заявлю эринерам о том, кто вы такой на самом деле?

— Не сможешь. Даже если захочешь сделать такую глупость, ничего не получится. — Он указал пальцем на мой лоб, продолжая усмехаться. — Я у тебя в голове. Я в лабиринте твоего подсознания. И ты не найдешь оттуда выход.

Мне показалось, что я уже слышал где-то эти слова. Или похожие на них. Мне захотелось уйти из роскошного номера как можно скорее, пока он не передумал. Ни о чем не спрашивать больше и ничего не узнавать. Я быстро наклонился, поднял отмычку, которую мне дал Янс, подошел к распахнутой раме, все еще ожидая, что в самый последний момент Феликс швырнет меня обратно в комнату, заявив, будто пошутил. Но он стоял в стороне неподвижно, не делая попытки даже пошевелиться. Я выбрался на подоконник, продолжая следить за ним на случай, если он все же решил столкнуть меня, и быть к этому готовым. Воображение подсказывало, в какой миг надо нырнуть в сторону от окна, за какой выступ ухватиться, но дэймос не спешил нападать. Похоже, он действительно отпускал меня. Я поспешил прочь по влажному карнизу, тем же путем, которым пришел сюда. Феликс ничего не сказал мне, не следил, не попытался остановить.

«Я у тебя в голове». Меня неприятно передернуло от этих слов, продолжавших звучать в памяти.

Еще никогда я не спускался с крыши так быстро. На предельной скорости. Под ногами звучал просыпающийся город. И шум утреннего Полиса отличался от ночного. Сейчас в нем не было беззаботной суеты, только расчетливая, деловая, холодная отстраненность. Яркие огни погасли. Появились первые пешеходы, стремящиеся на работу. Серая дымка закрывала половину дальних высоток. Впрочем, у меня не было желания смотреть по сторонам.

Добравшись до карниза со статуями, я остановился передохнуть. Сел, привалившись спиной к каменному щиту, и закрыл глаза. Мысли крутились в голове как бешеные. Меня поймали, чуть не убили, приковали к батарее на всю ночь, а потом внезапно отпустили. И я дэймос. Впрочем, последнее волновало меня меньше всего. Как ни странно, я абсолютно спокойно воспринял эти сведения. Словно всему странному, что есть во мне, наконец просто дали определение. Яркие, запутанные сны, в которых я видел друзей и недоброжелателей, перестраивал реальность и убеждал учителей поставить мне лучшие оценки, чем я заслуживал, — иногда мои желания, заложенные в сновидения, исполнялись, иногда нет. Стремление наблюдать за людьми так, чтобы они этого не видели, оставаясь в тени. Желание постоянно преодолевать законы материального мира, хотя бы в подъемах на крыши.