Кирилл Юрченко - Приходящие из Мора

Ну, дак вот. Выпили они, шофер с Хворостовым, значит, закусили, да не по разу — захмелеть успели, как вдруг начальник ему говорит: «Жена ко мне сегодня придет. Боязно. Оставайся, одному не так страшно». И признался, что и сам обрадовался, когда шофер вдруг среди ночи заявился. А шофер тот уже пьяненький был, но смекнул — никак у Хворостова крыша поехала. Как это так — жена померла, и вдруг явиться должна. Ему вдруг самому страшно стало. Давай шофер уговаривать начальника, чтобы тот спать ложился, а Хворостов ни в какую — нельзя, мол, пока за полночь не перевалит, а там лучше утра дождаться. И все про жену свою, покойницу, талдычит, что, мол, если она придет, а они уснумши будут, худо им придется. Спать, мол, никак нельзя. «Но ты, так уж и быть, ложись, — предложил, значит, Хворостов шоферу, — а я пока покараулю». А шофер еще больше испугался. Ага, мол, я лягу, а ты совсем спятишь, и ну как мне ножом по горлу? В общем, не стал ложиться, хоть и очень спать хотел, как потом рассказывал.

А начальник свое продолжает, так что уже никаких сомнений в его сумасшествии не осталось. Говорит шоферу: «Приходит ко мне она почти каждую неделю, зовет открыть. Да я боюсь пущать. Как-то раз видел в окошко — уж слишком страшна».

Парень тот, шофер, уже не знает, куда деваться, что бы и не прогневить начальника, но и сбежать от него. А на улице вьюга началась, ветер воет так, что будто волки за порогом стоят. Выйти страшно. И вот среди самой ночи, когда начальник уже перестал о жене говорить, стучит вдруг кто-то в окно. Напугались оба. Сидят, не шелохнутся. Свет выключили специально. Прошла минута, и вдруг кто-то заговорил сквозь дверь громким шепотом: «Не забыл ли ты про меня?»

Слушая старика, Лука в этот момент вздрогнул и только сейчас понял, что тот рассказывает в лицах, пытаясь передать разницу в голосах.

— И впрямь женский голос как будто показался. Только хриплый, — продолжал старик. — И подумал тогда вдруг шофер: это мальчишки балуются! Сердец у них нет, вот и изводят старого человека, представляются под его жену-покойницу, измываются. Не выдержал он. Как закричит. Схватил топор, фонарь и в дверь! Распахнул ее, топор наготове держит. Никого на улице нет. Одна чернота и снег падает. Увидел он следы. А пьяненький уже был. Кричит: «Я вас сейчас выслежу, убью! Будете знать, как потешаться!»

Побежал он по следам, а те запутанные очень. Да еще вьюга-подлюка. Значит, перебежал он через площадь. А когда услышал вдруг за спиной крик дикий, повернул назад. И увидел, что в дому Хворостова, то бишь, в самой автостанции огонь горит. Так полыхает, что не затушить. Пытался он снег бросать, да что толку. До самого порога пламя, войти нельзя. Все услышали его крики. Да как надрывается начальник в избе. Люди стали сбегаться. Пытались тушить, но огонь словно заколдованный.

Так и сгорел Хворостов. А шофера обвинили в том, что это он виноват в пожаре, водился за ним раньше грешок: бензин и соляру подворовывал, а начальник узнал, так вот он и решил с ним счеты свести. Потом, правда, за него заступились, закрыли дело — уж больно все неоднозначно было. Но отсидеть успел — почти с год, пока разбирались. Он много рассказывал. А вот то, чего сказать не посмел. Говорил, что до того как сбежались деревенские, видел бабу возле пожарища! Страшную, как те истуканы на мосту, которых я тебе показывал. И, главное, не сказать — одетая или голая, или какие лохмотья на ней. Глазищи красные и космы — только по ним он и определил, что женщина, хотя не факт. И фельдшерицу утопшую едва ли была похожа. Хотя и это, как посмотреть. Она его тоже видела. Хихикала, говорит, как безумная, и плясала. А потом — словно сгинула… Много чего он рассказывал, да мало кто ему поверил.

Когда старик замолчал, то сильно подивился тому, что одна из поллитровок оказалась наполовину пустой.

— Эк, я разговорился-то. Языком натрепал. Было бы кому — тетере городской неверующей, — пробурчал он себе под нос, словно и не стоял рядом Лука. И вдруг заплакал.

«Ну, все, совсем шифер сорвало». Лука не знал, смеяться ему или нет. Он улыбнулся, но тут же перехватил взгляд старика — пытливый, и впервые показавшийся злобным.

— Веришь или нет? — вытря слезы, с хищной усмешкой спросил старик и усмехнулся зло, не дождавшись ответа, — а хороша байка? Выдумал я это все. А ты и уши распустил. Знать, неплохо еще умею сказки сочинять. А дед мой еще лучше умел…

Стрельников начал догадываться, почему старика местные кличут сумасшедшим. Но не успел он обдумать эту мысль, как старик внезапно переменился в лице, вновь стал добродушным и веселым и заново наполнил опустошенную бутыль, всучил обе Стрельникову в руки и выпроводил на улицу.

Обретя свободу, Лука поспешил к «автостанции». За разговором он и не заметил, как пролетело время. Когда очутился на площади, только что прибывший автобус как раз разворачивался. Начали выходить пассажиры, и Стрельников сразу увидел брата — Виктор выбрался из салона в числе первых. Он был экипирован, как завзятый таежник, «от и до»: на плече висело ружье в чехле; два рюкзака приторочены, один, маленький, спереди, другой, огромный, за спиной; что-то набито было в набедренные карманы охотничьих штанов.

Лука шагнул навстречу.

— Здорово, брат! — голос его все-таки сорвался.

— Здорово, сукин сын! — Виктор стащил с шеи маленький рюкзак и схватил Луку в объятия.

Действительно, здоров, как бык. Аж в ребрах затрещало.

— Сколько ж лет мы не виделись? — спросил Виктор, когда отошли в сторонку, чтобы не мешать никому. Заметив, что Лука смущенно молчит, решил повременить с расспросами, перешел сразу к делу:

— Отлично, что ты все-таки приехал. Жить тебе придется в Море. Лучшего места для твоих съемок не найти.

— В каком еще море? — не сразу понял Лука.

Насколько он помнил, здесь не то чтобы настоящего моря, а даже искусственных водохранилищ не было.

— Это деревушка так называется. Мора, — пояснил Виктор.

— Мора!? — Лука. Кажется, он где-то слышал это название. И связано это было с каким-то неприятным воспоминанием.

«Мора…Мора…»

— Места там красивейшие, не то, что здесь, — голос Виктора прервал его мысли. — Самая высокая точка в округе, да еще изолированная. Там кругом разломы в коре, почти каньоны. Ручьев и ключей не счесть. Правда, до цивилизации далеко, а электричества сроду не было. Но я тебе дам генератор — мне он до зимы не понадобится, а тебе на подзарядку аккумуляторов и на освещение хватит. Можешь проводить свои натурные съемки, или как там их называют, сколько душа пожелает. Солярой-то хоть затарился?

— Затарился, и бензином тоже, — машинально ответил Лука. — Значит, говоришь, красиво там? — спросил он, все еще находясь под впечатлением от услышанного.