Фрэнсис Вилсон - Гробница

— Не хочу разочаровывать тебя, Джек, но это просто невинная жидкость, И если ты хочешь вчинить иск кому-то, кто продал это как слабительное, иди в департамент потребительских товаров.

А Джек-то надеялся, что этот маленький пузырек станет ниточкой, которая приведет его прямо к тетушке Грейс, сделает героем в глазах Джии.

Не стоит полагаться на предчувствия.

Джек спросил Джои, сколько стоит его неофициальный анализ, проведен ли он достаточно аккуратно, заплатил ему сто пятьдесят долларов и отправился домой, положив маленький пузырек в передний карман джинсов. Сев в автобус, он попытался сообразить, что можно еще сделать для поисков Грейс Вестфален. Большую часть утра он провел, разыскивая и опрашивая своих уличных осведомителей, но не нашел ни единой ниточки. Можно, конечно, походить и по другим улицам, но сейчас он даже думать не мог об этом. Его голова была занята другим.

Опять Калабати. Он не мог думать ни о чем другом. Почему? Джек проанализировал это и понял, что сексуальное обаяние, которое она продемонстрировала ночью, лишь малая часть того, что влекло его к ней.

Главным было то, что она знала всю его подноготную, приняла его таким, какой он есть. Нет, «приняла» не то слово. Ему показалось, что Калабати считает его образ жизни абсолютно естественным. Она могла бы выбрать его и для себя. Джек понял, что Джия подавляла его. Он понял, что он уязвим, особенно если сталкивается с человеком таких широких взглядов, как Калабати. Почти против его воли он выложил перед ней свою душу и после этого она назвала его «человеком чести».

Она не боялась его.

«Надо ей позвонить».

Но сначала нужно позвонить Джии и доложить об успехах, хотя успехов не было. Войдя в свою квартиру он тут же набрал номер Пэтонов.

— Есть что-нибудь о Грейс? — спросил он, когда Джия подняла трубку.

— Нет. — Ее голос был не таким холодным, как вчера, или это всего лишь его воображение? — Я надеялась, что ты порадуешь нас хорошими новостями. Мы могли бы обсудить это прямо сейчас.

— Ну... — нахмурился Джек. Ему очень хотелось бы сказать ей что-нибудь воодушевляющее. Он уже готов был что-нибудь придумать, но не смог ей соврать. Знаешь, жидкость, которую мы считали слабительным, вовсе не слабительное.

— Тогда что же?

— Ничего. Совершенно ничего.

После паузы Джия спросила:

— И что же ты теперь собираешься делать?

— Ждать.

— Нелли это и делает. Но мне показалось, ей нужна помощь не в ожидании.

Ее сарказм больно уколол его.

— Слушай, Джия. Я не детектив...

— Я в курсе.

— ...и никогда не обещал, что буду проворачивать сногсшибательные трюки вроде Шерлока Холмса. Если бы вы обнаружили записку или что-либо в этом роде, я мог бы помочь. У меня есть люди, которые следят за тем, что творится на улицах, но пока что-либо не произошло...

Молчание на другом конце провода нервировало его.

— Прости, Джия. Это все, что я могу сообщить тебе на данный момент.

— Я передам это Нелли. До свидания, Джек.

Джек перевел дыхание, чтобы успокоиться, и набрал номер квартиры Кусума. Ответил теперь уже знакомый голос.

— Это Джек.

Глубокий вздох.

— Джек, я не могу сейчас говорить. Кусум ждет. Позвоню позже.

Она записала его номер телефона и повесила трубку.

Джек сидел и недоумевающе смотрел в стену. Затем от нечего делать нажал кнопку воспроизведения записи на автоответчике и услышал голос отца: «Просто хотел напомнить тебе о завтрашнем теннисном матче. Не забудь приехать сюда к десяти. Матч начнется в полдень».

Все признаки того, что уик-энд пройдет отвратительно.

Дрожащими руками Калабати отключила телефон. Если бы Джек позвонил минутой-двумя позже, он бы все испортил. Она не хотела, чтобы ее прерывали, когда она вступит в противоборство с Кусумом. Это будет нелегко, потребуется все ее мужество, но она собирается встретиться с братом лицом к лицу и выведать у него всю правду. Ей нужно время для подготовки, время и... собранность. Ведь Кусум настоящий мастер лицемерия, и ей нужно быть такой же осторожной и хитрой, как и он, чтобы заманить его в ловушку и узнать правду.

Для пущего эффекта Калабати даже оделась соответствующим образом. В теннис она играла плохо и редко, но для данного случая решила надеть теннисный костюм: белую рубашку без рукавов и шорты «Боаст». Из расстегнутого воротника конечно же выглядывало ожерелье. Большая часть ее прекрасной кожи была обнажена — еще одно оружие против Кусума.

Калабати услышала, как открылась дверь лифта, и напряжение, копившееся в ней с того момента, когда она увидела брата, выходящего из такси, превратилось в тугой ноющий комок в желудке.

«О, Кусум. Но почему все должно быть именно так? Почему ты не можешь оставить прошлое в покое?»

Когда ключ повернулся в замке, она заставила себя успокоиться.

Кусум открыл дверь, увидел сестру и улыбнулся:

— Бати! — Он подался к ней, как будто хотел обнять ее за плечи, но передумал и только провел пальцем по ее щеке. Калабати сделала усилие, чтобы не отпрянуть от него. Кусум заговорил на бенгали:

— Ты хорошеешь с каждым днем.

— Где ты был всю ночь, Кусум?

Он сжался.

— Я выходил. Молился. Я должен снова научиться молиться. А почему ты спрашиваешь?

— Я беспокоилась. После того, что случилось...

— За меня можешь не волноваться, — сказал он с жесткой улыбкой. — Лучше пожалей того, кто попытался бы украсть мое ожерелье.

— И все же я волновалась.

— Не стоит. — Он начинал раздражаться. — Я же сказал тебе, когда ты приехала в первый раз, у меня есть тихое место, куда я ухожу читать «Гиту». И не вижу причины изменять свой привычный распорядок только потому, что ты здесь.

— Ничего подобного я не требую. У меня своя жизнь, у тебя своя. — Она прошла мимо него и направилась прямо к двери. — Пожалуй, пойду прогуляюсь.

— В таком виде? — Он окинул взглядом ее едва прикрытое тело. — С голыми ногами и в незастегнутой блузе?

— А что? Это же Америка.

— Но ты-то не американка. Ты индийская женщина! Браминка! Я запрещаю тебе!

Прекрасно. Он начинает сердиться.

— Ты ничего не можешь мне запрещать, Кусум, — сказала с довольной улыбкой Калабати. — Ты больше не можешь мне диктовать, что носить, что есть и как думать. Я — свободный человек. И сегодня я приму собственное решение, как, впрочем, приняла его и вчера вечером.

— Вчера вечером? Что ты делала вчера вечером.

— Я ужинала с Джеком. — Она внимательно следила за его реакцией. Казалось, на какое-то мгновение растерялся, но это было не то, чего она ожидала.

— С каким Джеком? — И тут его глаза округлились от удивления. — Ты же не хочешь сказать...

— Да. С мастером Джеком. Я кое-чем ему обязана, ты не думаешь?