Марцин Мортка - Городок Нонстед

Что со мной? Что я могу сделать?

Дэйзи написала:

Не сопротивляйся. Это бессмысленно. Кончится тем, что замкнешься в себе и начнешь себя отравлять. Ни к чему хорошему это не приведет. Посмотри на это дело с другой стороны.

Может быть ты был счастлив, но, может, только прикидывался. Поэкспериментируй — знаешь, о чем я говорю. Это будет ответом на те странные мысли. После этого будешь уверен.

Счастливо!

Маггор пишет:

Не ломайся, маска. Дейзи права. Но она только говорить умеет. Я тебе помогу.

Среди разорванных ветром туч проглянуло солнце, смелое, ослепляющее. Окна дома заблестели, как будто их залила ртуть.

— Это тут, — прохрипел Скиннер и закрыл глаза, как бы собираясь поспать.

— Ага, — Натан вынул ключи из замка зажигания и изучающее посмотрел на товарища. Лесоруб был бледный как стена. Несмотря на кондиционер, работавший на полную мощность, ощущалось его пропитанное алкоголем дыхание. — Может, пойдешь со мной?

— Нет, — сказал Скиннер, и достал пачку “лаки страйк” из кармана джинсовой куртки. — Я сегодня уже находился.

— Понятно. На двор, в туалет, на двор, в туалет, еще раз в туалет, а потом в машину, — неодобрительно сказал Натан. — Чудо, что не скопытился по дороге.

— Падал раньше, — едва слышно буркнул Скиннер. — И то пару раз.

Натан закатил глаза. Он не без труда нашел этим утром дом на колесах, в котором жил Скиннер. В добавок ко всему, застал приятеля пьяным. Ведомый остатками чувства приличия, Скиннер бродил среди пустых, смятых банок из-под пива в поисках мобильника, чтобы позвонить шефу, и объяснить свое отсутствие на работе. Увидев писателя, он позабыл об остальных делах. Гость энергично взялся за возвращение хозяина к жизни. Что заняло значительную часть дня.

О причинах пьянки Скиннер не сказал ни слова. Натан не стал спрашивать. На всякий случай.

— Пойдем со мной, — попросил писатель еще раз.

— Нет. — Покачал головой Скиннер. — Я не фанат этого места.

— Слушай, мне тяжело это все запомнить…

— Тебе это трудно запомнить? — Лесоруб открыл глаза. — У тебя голова забита, что можно в ней просверлить дыру. Тогда может полегчает? Если хочешь, я все повторю. Альбертина из сочинения — это Альбертина Микельсен. Несколько лет назад она уехала в Бостон. Вроде бы, учиться. Люди поговаривали, что ей тяжело было оставаться тут после самоубийства дедушки.

— Которого, в свою очередь звали… — Натан заглянул в листок, который держал в руке. — Как-то по-немецки. Да, нет, не по-немецки. Бьорнстьерн Микельсен. Норвежское имя. Или шведское, черт их разберет.

— Местные звали его Стьерн. Старый Стьерн. Поговори с Маттисом О`Тулом, он все тебе расскажет.

— Ладно, — сказал Натан. — И не кури в машине. Никогда не избавлюсь от вони из пепельницы.

Ответ Скиннера заглушил звук закрываемой двери. Писатель оббежал машину, застегивая черную куртку — было холоднее, чем он думал — и стал подниматься по бетонным ступеням. Он присмотрелся к старомодной вывеске “Дом спокойной старости Homeward Angel”. Затем вздохнул, нажал ручку и вошел внутрь. Деревянная дверь с матовым стеклом закрылась неожиданно тихо. Натан почувствовал запах обеда из столовой, смешанный с ароматами чистящих средств. Он повернулся и увидел длинный коридор со старым ковровым покрытием, которое окутывало ноги. По обе стороны коридора, совсем как в старых отелях, тянулись ряды одинаковых дверей. В коридоре стояли несколько горшков с засохшими растениями, вид которых сейчас уже трудно было определить. Тишину нарушал только голос спортивного комментатора, доносившийся из невидимого из начала коридора телевизора.

Натан непроизвольно задержался у входа, расстегивая куртку. Затем обратил внимание на небольшую конторку, находившуюся справа от двери, от которой ее отделяли всего несколько шагов. Застекленная стенка, полукруглое окошко с прилавком наводили на мысль о дежурке, в которой сидели сторожа в английских школах в 60-е годы. Это были устрашающие, опасные места, темные задымленные ямы, из которых в любую секунду мог вылететь разъяренный мужчина в фартуке и поднять крик.

“Ну, только этого мне и не хватало”, - подумал Натан, подшучивая над своими страхами. — “Демонического сторожа”.

Мужчина, сидевший с другой стороны стекла, как нельзя лучше подходил под это определение. Невысокий и неприметный, с нездоровой кожей, с взлохмаченными волосами. Он носил заштопанный фартук. Как и все, что Натан успел увидеть “Homeward Angel”, мужчина будто бы жил на несколько десятков лет раньше.

Поначалу он сделал вид, что не замечает гостя, полностью поглощенный кормлением рыбок в аквариуме с мутной водой, подсвеченной желтой лампой. Затем отряхнул руки и посмотрел на писателя с неприязнью.

— Чем могу помочь? — нехотя буркнул он, как будто должен был выполнить работу, данную в наказание.

— Меня зовут Натаниэль Маккарниш, — нерешительно сказал писатель. — Я хотел бы поговорить с мистером О`Тулом.

— С мистером О`Тулом? — дежурный растягивал гласные, будто напоминая себе о власти, которой он облечен. — Это невозможно.

— Почему? — Натан оперся о парапет, покрытый шелушащейся краской.

— Потому, что фамилия Маккарниш не значится в списке гостей, которым мистер О`Тул разрешил его навещать. — Дежурный ощерился, показав зубы, такие же желтые, как вода в аквариуме. — “Homeward Angel” — небогатое заведение. Но оно уважает волю своих клиентов. Мистер О`Тул…

Грохнули двери. Раздалось эхо тяжелых шагов.

— Ну, так впиши его Козмински, — рявкнул Скиннер. Он уставился на мужика твердым и неодобрительным взглядом. — Допиши, советую тебе. Натан, я должен позвонить шефу, но мой мобильник сломался. Дашь мне свой?

Натан сразу понял, что Маттис О`Тул принадлежит к людям, с которыми непросто разговаривать. Он не производил впечатления разговорчивого всезнающего старичка, словоизвержение которого трудно прервать. Не выглядел он также брюзгливым или исходящего ненавистью расиста. О`Тул сидел и молчал. И это молчание содержало в себе холод ледника и мрак бездны. Он сидел и не отвечал. Только присматривался к посетителю с безбрежным равнодушием, с дистанции, выстроенной десятилетиями нелегкого опыта. Молчал, как молчит мраморная плита.

Натан смотрел на длинные руки старика, его мощные, мозолистые ладони, шелушащуюся кожу на шее, короткие седые волосы. Он посмотрел в рыбьи неприветливые глаза, и почувствовал неприязнь, будто бы воздух небольшой комнаты был насыщен тяжелой отвратительной вонью. О`Тул господствовал над Натаном не так, как скала над человеком, а как хищник над добычей. Старик сидел на табуретке, жилистый, сгорбленный, угрюмый, и не спускал с писателя глаз.