Сергей Шемякин - Оставьте тело вне войны

И тут карьера Бориса Михайлова дала трещину. Вызвал его командир дивизии и начал сватать на командира ремонтного батальона. И как старлей не отнекивался, но пришлось ему батальон принимать в приказном порядке. Батальон оказался размером с роту, укомплектован на двадцать пять процентов. Отличий вроде никаких, те же танки, те же бойцы в чёрных промасленных комбинезонах, но не будет уже лихих танковых атак, его снаряд не сорвёт вражескую башню, и запах бензина и пороха больше не будет опалять ноздри и резать глаза. И не будет больше его рота разворачиваться в линию взводных колонн, не будет перестраиваться углом вперёд, и не будет брать врага в клещи.

Он, конечно, не халтурил на новой должности. Заботился о людях. Учил тому, что знал, и сам учился упорно, по той единственной книжке, что удалось выбить у зама комдива по вооружению. Но в этой работе уже не было мечты. А была просто работа.

А тут у него появились свои танки! Пусть пока взвод, но свой! Глеб вроде намекал, что можно трофейной техники надёргать. А не плохо бы было иметь роту трофейных танков. Красота! Своя рота! Пусть у немцев танки и хуже, но всё равно — это танки! Ну не мечтал старший лейтенант в свои двадцать четыре года сделаться ремонтником, ну никак не мечтал!

Получив в руки подписанный рапорт, Михайлов тут же вызвал старшину и зама. Старшина был срочно отправлен на вещевой склад, получать палатки для танкистов и пехоты. Удалось выбить для красноармейцев даже утеплённую палатку на взвод с двумя тамбурами. Для танкистов пришлось взять обыкновенную, лагерную. Лукьяненко, обрадовав командира, что удалось отремонтировать четыре танка, полностью оборудовать два тягача, и возвести две сторожевых вышки, тут же получил задачу на организацию работ по установке палаток и подготовке к встрече новых товарищей. Боря знал одно: люди должны видеть, что им рады на новом месте. Старшине приказал сделать чай с бутербродами. И озадачил Маэстро сольным выступлением. С командирами частей он договорился: людей передадут после ужина. Танкисты своё барахло и на танках перевезут, а за пехотой он направил три грузовика, чтоб и разместились с комфортом, и вещички было куда сложить. Пусть видят заботу: не заставили их пешком маршировать, а вежливо подвезли до самого батальона. Для офицеров старшина изыскал две койки и поставил временно прямо в канцелярии.

Сначала привезли пехоту, следом приехали танки. Народ обрадовался горячему чаю — старшина расстарался на всех. Люди знакомились, разговаривали. Командиры представились по уставу, как положено. Оба лейтенанты. Танкист — Петров, пехотинец — Рогов. Выступление Маэстро прошло на ура.

Перед отбоем комбат в свете фар двух машин провёл построение, представил своего зама, старых и новых командиров взводов. Поблагодарил за проделанную работу, сказал несколько фраз о задачах новых бойцов, вливающихся в батальон. Проверили личный состав по спискам и отправили отдыхать.

Глеб отозвался сразу, как только старший лейтенант послал зов. Боря объяснил, что занимался новым пополнением, оружие получить не успел. Да и получать в складских потёмках винтовки — это не правильно. Мало ли чего всучат. Хранитель с ним согласился.

Добравшись до койки, Борис уснул сразу. Последней мыслью было:

" А хорошо ему, и спать не надо и не устаёт…".

Командующему шестой армией генерал-лейтенанту Музыченко Ивану Николаевичу не было и сорока лет. В красной армии служил с восемнадцатого года. Образования особого не имел, закончив только Курсы усовершенствования командного состава. А вот практику командования частями и соединениями имел изрядную. С 1932 года был назначен командиром кавалерийского полка, затем кавалерийской дивизии. В 1940-м в качестве командира 4-й стрелковой дивизии воевал в Финляндии, и воевал успешно, а потому был назначен командиром стрелкового корпуса. С корпуса пошёл командовать армией. Шестая армия Киевского особого военного округа дислоцировалась в приграничной полосе и прикрывала 165 километров границы от Крыстонополя до Грабовец. Севернее границу прикрывала 5-я армия, южнее — 26-я. У каждой был свой участок.

Иван Николаевич располагал:

На линии границы: двумя пограничными отрядами (91-м и 92-м), двумя укрепрайонами (Струмиловским и Рава-Русским) с пятью пулемётными батальонами и артиллерийским полком.

Из частей прикрытия имелись: 6-й стрелковый корпус (41-я, 97-я, 159-я стрелковые дивизии), 4-й механизированный корпус (8-я и 32-я танковые, 81-я моторизованная), 3-я кавалерийская дивизия, два артиллерийских полка РГК, дивизия ПВО и батальон ВНОС.

Авиацию армии представляла 15-я авиационная дивизия с двумя истребительными и одним штурмовым полком.

Ехали не долго. Штаб армии располагался здесь же, в Львове. Полевой командный пункт ещё не был построен, и штаб занимал вполне приличный особнячок в городе.

Глеб осмотрелся. Кроме броневика, на котором они приехали с комдивом, около особняка стоял ещё один. Одинокий часовой топтался у входа. Документы предъявить не потребовал. Внизу встретил дежурный и препроводил на второй этаж в приёмную командарма. Командарм принял через три минуты. В кабинете, помимо генерал-лейтенанта находился ещё комбриг.

— Это кто такой? — спросил Глеб.

— Начальник штаба, — шепотом быстро ответил Пушкин, делая два шага от двери и вытягиваясь по стойке смирно.

— Товарищ командующий, командир дивизии полковник Пушкин. — представился комдив, по армейскому этикету не называя воинское звание командира (генерал-лейтенантов много, а командующий — один!).

— Что у вас, Ефим Григорьевич? — спросил генерал, подняв голову.

— Имею распоряжение вручить вам документ грифа "Совершенно Секретно".

— Все документы через начальника штаба, — махнул в сторону комбрига генерал.

— Документ приказано вручить лично вам. И вы определите круг лиц, допущенных к нему.

— Даже так? — удивился командующий. — Давай тогда эту бумагу сюда!

— Комдив достал из сумки и подал заклеенный пакет с сургучной печатью.

"Когда успели опечатать? Я даже не заметил!" — подумал Глеб.

Генерал вскрыл конверт и начал читать.

— Николай Петрович, ты пока посиди в приёмной, я тебя позову, — сказал он начальнику штаба. — И адъютанта предупреди, чтоб никого не пускал, невзирая на лица.

Комбриг Иванов вышел, аккуратно закрыв дверь. И ежу было понятно, что в пакете содержалась информация взрывной силы. Он только гадал, была ли это секретная директива Генерального штаба или личное Распоряжение товарища Сталина. Больше склонялся ко второму.

— Ефим Григорьевич, ты понимаешь, что данный документ содержит сведения Особой государственной важности? — ознакомившись с бумагами, поднял голову командующий.