Сергей Шведов - Инкуб

Эдуард без стеснения вошел в квартиру, заставленную антикварной мебелью. Говорили, что Попеляев помешан на старине, и Эдуард наконец-то получил возможность, убедиться в этом собственными глазами. Его короткая экскурсия по частному музею завершилась у распахнутых дверей кабинета. Семен Александрович сидел к кресле, повернутом к выходу, его птичья, с седым хохолком голова была опущена на грудь, очки он держал в руках, словно собирался протереть стекла безукоризненно белым платком, когда сон внезапно сморил его. Эту мирную почти идиллическую картину сильно портила рукоять ножа, торчавшая из узкой цыплячьей груди, как раз в том месте, где у человека находится сердце. Эдуард издал горлом звук, у которого имелась возможность стать полноценным воплем ужаса, если бы не предусмотрительность молодого чиновника, во время сообразившего, как опасно шуметь в чужой квартире. И все-таки у Кобякова достало смелости приблизиться к хозяину, дабы проверить его пульс. Увы, Попеляев был мертв. Эдуард понял этот в тот самый момент, когда прикоснулся к его шее. Кобяков опознал рукоять ножа. Васенин назвал это орудие убийства скифским, но тогда же дал понять горожанину, что изготовлено оно во вверенном его заботам поселке. В этой связи Эдуарду вдруг припомнилась женщина, выходящая из подъезда. Он действительно видел ее совсем недавно, сначала на крыльце дома Михаила Сабурова, а потом при куда более драматических обстоятельствах.

Кобяков почти скатился по лестнице. Спуск его оказался столь стремительным, что он буквально пулей вылетел из подъезда и опомнился только за рулем своего автомобиля. Какое-то время Кобяков приходил в себя после пережитого потрясения. Однако в этот раз страх покинул его раньше, чем он успел тронуть машину с места. Похоже, Эдуард стал потихоньку осваиваться в ситуации, предложенной ему пока что не до конца понятными силами. Даже убийства более не производили на него сильного впечатления, и очередное из них, свидетелем которого он только что стал, отозвалось в нем всего лишь дрожью в пальцах, лежащих на руле. До дома Кобяков добрался без приключений. Несмотря на довольно позднее время, Светлана до сих пор не вернулась, но это прискорбное обстоятельство Эдуарда не слишком встревожило. Он вдруг поймал себя на мысли, что должность начальника управления департамента имущественных и земельных отношений, уплывающая из рук, волнует его куда больше, чем измена жены. В последнее время Петр Петрович Мокшин сильно охладел к своему зятю, и крючок, закинутый Кобяковым на удачу в кабинет видного чиновника, так и остался болтаться в воздухе. Видимо, червячок оказался слишком мал для губернской акулы. Да и что, собственно, мог предложить Эдуард всесильному вице-губернатору в обмен на одну из самых престижных и хлебных должностей – только верность. Но вокруг Петра Петровича и без Кобякова хватало холуев. К тому же Эдуард не исключал, осведомленности Мокшина в неприятностях, приключившихся в недавно еще дружной семье Кобяковых. Возможно, именно в силу этой причины тесть не торопится облагодетельствовать зятя, который очень скоро станет для него абсолютно чужим человеком. Эдуард слишком хорошо знал Мокшина, чтобы питать хоть какие-то иллюзии на его счет. Хлебную должность следует считать уже потерянной. Остаются деньги, тот самый пакет акций ЗАО «Осирис», который может ускользнуть из рук Кобякова в любую минуту, достаточно только Светлане подать на развод. Этой дурехе, похоже, даже в голову не приходит, что ее красавчик Кирилл прилип к ней исключительно из меркантильных соображений. Как только он выманит из ее рук вожделенный пакет, неважно каким способом, он тут же сделает разочарованной даме ручкой. Конечно, для Светланы это будет большой потерей, но для самого Кобякова чужая интрига может обернуться полным крахом. Эдуард почти швырнул на остывающую плиту сковородку с недоеденной глазуньей, и залпом осушил стакан, наполненный французским коньяком. Прихватив недопитую бутылку, он отправился в спальню, где продолжали работать телевизор и компьютер, любимые игрушки скучающей стервы.

Телевизор Кобяков выключил, а над компьютером неожиданно завис нахохленным вороном. Видимо, Светлана от души развлекалась, прежде чем внезапно покинуть квартиру. Эдуарда поразило количество порнухи, которую его жена выкачала из безразмерного Интернета. А он до сих пор воображал, что Светлана часами болтается на форумах, общаясь с такими же патлатыми идиотками, как и она сама. Однако Кобяков ошибся. Оказывается, у дочки влиятельного папы имелись куда более утонченные интересы. Секс анальный. Секс оральный. Просто секс, зато в самых причудливых позах. Секс вдвоем. Секс втроем. Групповой секс. Лесбиянки. Гомосексуалисты. Эти-то ей зачем понадобились, прости господи! Если судить по датам, то увлечение студентки продолжалось, по меньшей мере, лет пять. Немудрено, что она не проявляла должного интереса к семейным забавам. Ибо все, что мог предложить ей Кобяков, если и поражало Светлану, то только скудостью ассортимента. Выходит, она была вконец испорченной особой еще до того, как на ее горизонте появился Кирилл. Знай Эдуард об этом ее увлечении раньше, их семейная жизнь могла бы повернуться по-другому.

– Нравится? – неожиданно услышал он за спиной голос жены.

Кобяков вздрогнул и обернулся. Светлана переодевалась перед зеркалом, не обращая внимания на опешившего мужа. Паскудный паучок прыгал по ее заднице взад и вперед, смущая захмелевшего от коньяка и впечатлений Эдуарда своей неуместной игривостью.

– Я слышала, что твой начальник уходит? – спросила Светлана, не оборачиваясь.

– Да, – с трудом выдавил из себя Кобяков.

– Ты говорил о новой должности с отцом?

Светлана едва ли не впервые проявила интерес к проблемам Кобякова, и это его озадачило настолько, что он допил остатки коньяка из бутылки, дабы вернуть себе утерянное равновесие.

– Петр Петрович проигнорировал мою просьбу, – почти с ненавистью выдохнул Эдуард.

– У папы появилась новая пассия – догадываешься кто она?

– Неужели Дятлов? – ахнул Кобяков.

– Дятлова, – поправила мужа Светочка. – У Ирочки с головой все в порядке. Она точно знает, где нужно повилять попкой.

– В отличие от тебя, – не удержался от ядовитого замечания сильно опьяневший Эдуард.

– Ошибаешься, любимый, все это время я думала только о тебе.

– В объятиях Кирилла?

– А хоть бы и так, – сказала Светлана, склоняясь к мужу и заглядывая ему в глаза. – Чтобы всплыть наверх, надо стать дерьмом – для тебя это тайна?

– Чего ты хочешь от меня?

– Любви. А взамен ты получишь все, о чем мечтаешь. Кирилл нам поможет.

– Твой любовник самый обыкновенный мальчишка и не более того, – прорычал Эдуард, глядя почти безумными глазами на голую жену.