Сергей Шведов - Инкуб

– Ирочка, умоляю, приведите себя в порядок, – простонал Завадский. – Иначе я потеряю форму раньше, чем мы переступим порог храма.

– Импотент, – бросила ему, не оборачиваясь Дятлова, но просьбе все-таки вняла.

– Эх, если бы, – мечтательно вздохнул Завадских. – Скольких проблем и мучений мне удалось бы в этом случае избежать.

– Вход, – послышался из темноты голос Годунова. – Должен сказать, Аркадий, что твой покойный знакомый оказался очень наблюдательным человеком. Если бы не его подсказка, мы никогда бы не нашли это место.

Камень, закрывавший отверстие, Владислав и Зуб сдвинули с места с огромным трудом, используя лом, прихваченный подполковником специально для этой цели. Первые шаги пришлось делать согнувшись, но потом потолок ушел круто вверх и Завадский с облегчением выпрямил затекшую спину.

– Внимание, – предостерег подполковник. – Здесь лучше не кричать и громко не разговаривать. Штольня старая, балки прогнили, так что обвал не исключен.

Аркадий не видел ни стен, ни балок, словом ничего такого, что могло бы вывести робкого обывателя из равновесия. У него не имелось под рукой даже фонарика, и он ориентировался на бледное пятно впереди. Бледным пятном являлась его невеста, Ирина Дятлова, но Аркадию Савельевичу в данный момент было почти все равно, куда и зачем идти. Завадский впал в апатию. Ночной поход в подземное царство показался ему откровенным безумием. Впрочем, абсурдной стала вся его жизнь с того самого момента, когда он впервые услышал о Кирилле Мартынове. Породил Валентин Брагинский сыночка, ничего не скажешь. Вот кого следовало кастрировать еще в младенчестве. Эх, какая могла бы у Аркадия сложиться жизнь…

Завадский потерял счет времени, он просто брел за своей нареченной в ад, куда эта психопатка так стремилась попасть. Ему хотелось сесть посреди тоннеля, невесть кем построенного, и завыть по-собачьи, выразив тем самым тому и этому миру свою неизбывную тоску. Наверное, Аркадий так бы, в конце концов, и сделал, если бы до его ушей не долетел жаркий шепот Ирины:

– Пришли.

Завадский тоже увидел блеклый свет в конце тоннеля и шагнул вперед с решимостью обреченного. Чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо столь неожиданно, что Аркадий едва не умер от испуга. Впрочем, он вовремя опознал Годунова и облегченно перевел дух.

– Ты туда посмотри, – сказал подполковник дрогнувшим голосом и повел фонарем.

Острый луч выхватил из полумрака столь жуткую образину, что у Завадского вопль застрял в горле, а лицо вмиг покрылось липким противным потом.

– Змей, – взвизгнула Дробышева тонким противным голосом и забилась от ужаса в крепких лапах Зуба.

– Это камень, – пояснил обомлевшему Аркадию Годунов. – Где-то здесь должны быть свечи.

И свечи действительно нашлись. Во сяком случае, огоньки стали вспыхивать здесь и там, вдоль стен обширного помещения, пока не сошлись в самом центре огромной пещеры и не полыхнули огнем в огромной медной чаше, заполненной, видимо, горючей жидкостью.

– Страшилище, однако, – спокойно произнес Зуб, усаживая потерявшую сознание Дробышеву на камень у входа. – Интересно, кто это все соорудил?

Пещера, скорее всего, являлась творением природы, а вот каменные колонны, подпирающие ее свод, сделаны были человеческими руками. Эти же руки, очень искусные, надо признать, вытесали огромного зеленого змея, обвившего центральную колонну. Его огромная голова, нависающая над медной чащей, обработана была с таким мастерством, что даже при ярком свете казалась почти живой. Похоже, когда-то пещера служила святилищем древнего и уже навсегда забытого бога, а нынешние сатанисты и прочие поклонники экзотических культов просто приспособили ее для своих нужд. Додумавшись до столь простой мысли, Завадский, если и не обрел душевное спокойствие, то, во всяком случае, приободрился. В конце концов, не он первый посещает эту пещеру, служившую приютом безумцев многие тысячи лет. Слегка смущали его черные глаза змея, смотревшие на пришельцев без особого дружелюбия. В какой-то миг они даже показались Завадскому живыми, но он посчитал свою очевидную ошибку игрой света и воображения.

– А в чем заключается суть брачного обряда? – шепотом спросил Аркадий у Годунова.

– Откуда же мне знать, – пожал плечами подполковник. – Я свое дело сделал, привел вас в капище, а об остальном спрашивай у Ирины.

Завадский обвел пещеру взглядом, пытаясь обнаружить запропастившуюся невесту. Огонь, полыхавший в медной чаше, заставил его прикрыть ладошкой глаза, но все же он успел увидеть тень, мелькнувшую на стене, и шагнул вперед. На какое-то время, показавшееся ему вечностью, он почти потерял зрение. Зато осязание не изменило ему, и он руками ощутил тепло, исходящее от человеческого тела.

– Раздевайся, – услышал Аркадий жаркий шепот Ирины.

Завадский совсем потерял голову от подступившего к горлу ужаса, он даже не пытался мешать Ирине, ловко избавляющей его от одежды. Зрение потихоньку возвращалось к нему, и он тупо пялился на обнаженную Дятлову, единственным украшением которой были браслеты в виде змей и широкий пояс из зеленой кожи с золотой головой дракона вместо пряжки. Аркадия Савельевич испытал по этому поводу целую гамму чувств, но только не сексуальное возбуждение. Тело партнерши, а точнее невесты, освещенное всполохами адского огня, откровенно пугало его своими слишком уж вызывающими формами. К тому же Ирину потряхивало скорее от испуга, чем от страсти, а ее беспорядочные движения мало напоминали эротический танец, способный подвигнуть мужчину на сексуальные подвиги.

– Начинайте! – почти взвизгнула Ирина и двинулась прямо на растерявшегося Завадского. Груди ее колыхались в такт шагам, живот подрагивал от внутреннего напряжения, и Аркадию ничего другого не оставалось, как пятиться от взбесившейся бабы под сень центральной колонны, увенчано драконьей головой.

– Но я не могу! – прошипел он в ужасе, пытаясь спастись от напирающей женской плоти. К сожалению, отступать Завадскому было некуда, он уже уперся спиной в холодный камень, и ему ничего другого не оставалось, как отбиваться от наседающей стервы руками. Жуткий крик, долетевший до ушей финансиста из темного угла, заставил его содрогнуться всем телом и оцепенеть. Он вдруг понял, зачем Годунов и Дятлова притащили в капище несчастную инквизиторшу – им нужно было живое существо для жертвоприношения и, похоже, как раз в этот миг они осуществили свой страшный план. И это подношение безумцев не было отринуто хозяином пещеры, присутствие которого Завадский вдруг ощутил всем своим существом. Зря говорили, что ад – это огонь, ад – это жуткий холод. Аркадия почувствовал, что возбуждается, вот только желание было чужим, кто-то другой, завладев его телом, грубо навязал Ирине свою любовь. Дятлова закричала в миг страшного соития, и это был вопль боли, а отнюдь не наслаждения. Что, однако, не помешало ей повиснуть на шее Завадского и забиться в пароксизме страсти. Аркадий Савельевич вдруг ощутил себя всего лишь подставкой на чужом празднике жизни, быть может, и не лишним, но совершенно несущественным предметом. Сколько времени продолжалось эта противоестественная страсть земной женщины с существом из другого мира, Завадский не имел понятия. Он даже не задумывался, жив он сейчас или уже мертв. Чужая холодная кровь билась в его жилах, и чужое ледяное семя изливалось сейчас в лоно Ирины почти без его участия. Он был всего лишь удобным каналом, трубой для перекачки жидкости из одного резервуара в другой, и осознание столь прискорбного факта дошло до него только тогда, когда все уже закончилось. Ирина кулем сползла с его тела и застыла без движения на каменном полу.