Евгений Таранцев - Промысел Господень: Летописи крови

Александра согласно кивает.

— А почему мы не пытаемся таким образом найти Патриархов? — спрашивает она.

— Дело в том, что в нас нет их крови. Первые вампиры были рождены иначе, чем все последующие поколения. Скажем, мы больше похожи на больных, инфицированных страшным вирусом, нежели на полноправных членов животного мира.

— Поняла.

— Теперь смотри внимательно. Прибор готов к использованию. Но трудность нашей работы заключается в том, что мы приобщаемся к обществу «Ахерона» иначе, нежели вы делаете своих послушников настоящими вампирами. У вас это происходит следующим способом: когда вампир прокусывает вену человека, в кровь жертвы попадает наша слюна, которая является мутагеном. Если ее слишком много, тогда человек умирает от перенасыщения своей лимфы ядовитым для него гемоликвидом, и это происходит раньше, чем вампир успеет выпить всю необходимую ему кровь. Если же концентрация мутагена не критична, наши лейкофаги пожирают большую часть естественных лейкоцитов сапиенса. Таким образом он становится вампиром, то есть теперь ему требуется пополнять свою кровь лейкоцитами другой живой крови. Иначе его будет мучить Жажда, игнорировать которую означает смерть. В принципе теперь наш генетический код перестроен таким образом, что мы можем питаться и синтетическим гемоглобином, но, во-первых, инстинкты сильнее генов и, во-вторых, питие крови подразумевает еще и вытягивания витальной энергетики из тела жертвы. Без этого мы тоже жить не можем.

— А как вы превращаетесь в каинитов?

— Мы не кусаем своих адептов. Они проходят особый обряд инициации, в результате которого их сердце начинает вырабатывать разные виды крови. Разнообразие зависит оттого, сколько отцов будет у обращенного неофита. В нашем случае в теле Стокера течет три крови — одна его собственная и две, принадлежащие мне и Язу. Настроив трейсер должным образом, мы сможем определить его местоположение.

— Тогда не будем терять время понапрасну.

— Как скажешь, дочь Ватека, как скажешь.

Что делать дальше…

Интонация, с которой Фелиаг задал этот вопрос самому себе, не имела ничего общего с вопрошанием. Скорее всего проснулась тяга к риторике, которую Фелиаг не спешил в себе душить.

«Пора бы уже научиться подводить промежуточные итоги», — горько подумал Фелиаг. Одного стратегического таланта явно недостаточно, когда речь идет о борьбе с таким противником, как Ватек.

Развязка неминуемо приближалась. Маг чувствовал ее особенно остро, а значит, времени оставалось совсем мало. Но вместо оживления Фелиаг ощущал, как тоска точит его душу. Она отнимает гораздо больше сил, чем все остальное.

Я знаю, в чем причина. Озарение пришло внезапно, просто вспыхнул в сердце давно забытый огонь и лопнула болезненная язва, отравляющая всю мою жизнь. Ушел страх, даже боязнь полного забвения… ее тоже нет. За это я должен благодарить тебя, мой таинственный голос. Ты дал мне достаточно информации, чтобы разрешить головоломку. Но я был настолько слеп, одурманенный местью и гневом, что увидел это только сейчас. Ты говорил мне о прозрении. И вот пелена упала с моих глаз. Теперь я должен сделать следующий шаг. И более нет на моем пути препятствий.

Фелиаг позволил себе улыбнуться. Давно его разум не был таким чистым, готовым к восприятию мира в его естественном обличье. Оставались сущие мелочи. И прежде всего надо было отдать приобретенное знание другим. Превратить врагов в союзников. Более благодатного момента для выполнения этой задачи было трудно представить.

Маг заметил, как кровь бежит по жилам все быстрее. Пусть будет так. Сгореть полностью он не может, а охлаждение приведет лишь к ненужным задержкам. Он вытерпит все телесные муки, потому что развязка близка. Стоит лишь делать, а не думать…

Комбайны приготовили все необходимое. Реанимационное оборудование, химикаты и стимуляторы — механические и медикаментозные. Оставалось только отдать последние указания, и клоны начнут свою работу. Однако Маг не торопится. Он смакует последние секунды так, словно это дорогое вино, чей тонкий вкус только портится от спешки. Фелиаг потирает руки, неожиданно ловя себя на мысли, что тепло уже не кажется ему таким опасным. Больше того, оно способно приносить легкость и наслаждение.

Он медленно прохаживается между двумя вертикально поставленными койками, к которым тонкими биолентами прикреплены тела. Одно обезглавленное, покрытое синими пятнами трупного окоченения. Второе до сего дня было погружено в анабиоз, замороженное в жидком газе, а сейчас прибывает в состоянии контролируемого сна. К его оживлению Фелиаг приступит в последнюю очередь — слишком опасно будить того, кто не смирился с пленом. А вот декапетированный вампир — отличное начало. Он долго лежал в земле, расчлененный, что, пожалуй, его эфирные ткани забыли о жизни. Работа с ним будет тяжелой, но предсказуемой.

— На какой стадии восстановление его головы?

— Клонирование тканей завершено. Однако есть небольшие трудности с восстановлением личности. Витальные связи сильно повреждены. Тело может отторгнуть racio. Возможны иные осложнения. Если реанимация пройдет успешно, нельзя гарантировать, что жизненный цикл и некоторые соматические функции будут полностью работоспособны.

— Примените некростимулирование. Пусть питается тем, что дала ему смерть. Собственным некрофоном.

— Мы можем потерять контроль над ним.

— Знаю, но это оправданный риск. Иногда лучше жалеть о сделанном, чем оплакивать возможность действия и сидеть сложа руки. Приступайте.

Пока комбайны колдуют над телом, пристраивая необходимые агрегаты к рваным краям перерубленной шеи, Фелиаг прокручивает в голове способы применения оживленного дневальщика. Конечно, былая сила к охотнику на вампиров не вернется. В качестве боевой единицы более полезным будет второй пленник. Ему стоит лишь промыть мозги, и более послушного инструмента представить себе будет весьма сложно. Но голос ясно объяснил, что для достижения цели необходимы оба — наемник и Влад, дневальщик с печальной судьбой. Возможно… да, это будет лучшим вариантом… хм, Фелиаг был весьма доволен своей сообразительностью. Любое существо в мире загробном, как его ни представляй и ни называй, является обратной проекцией существа живого. Если плотская ипостась имеет все необходимое для манипуляций с реальностью, но весьма ограничена в знаниях, то мертвая личность знает гораздо больше всех живущих. Если это знание снабдить силой, то полученное в итоге существо станет незаменимым оружием в предстоящей битве. Маг корил себя только за то, что эта мысль не посетила его раньше. Он потратил столько времени на выяснение бесполезных вопросов, его внимание было слишком сильно приковано к проблеме природы каинитов, к их биологии и эволюции. А ответ лежал совсем в иной плоскости. Знания, полученные Фелиагом за три века ожидания, были нет так уж и важны. Сил к борьбе они не добавляли, только отвлекая и отнимая силы на поиск новых ответов на вновь возникающие вопросы. А ведь так можно было жить вечно, не приближаясь к итогу. Слишком слеп был Маг, и теперь его мучило раскаяние перед всеми, кто стал жертвой вампиров за то время, пока он, Фелиаг, блуждал в иных сферах, лелея собственные страдания. Весьма безответственное поведение.