Роберт Стайн - Вечеринка мертвецов

Внезапно распахнулась кухонная дверь, и в ней появились папа с мамой. Они складывали зонтики. С их дождевиков текли струйки воды.

— Ну и погодка! — воскликнул папа, снимая с носа запотевшие очки.

Мама удивленно уставилась на противень:

— Что это значит? Чем вы тут занимались?

— Лепили фигурки из глины, — ответила ей Лулу. — Такое занятие рекомендуется в программе эстетического воспитания детей младшего и среднего школьного возраста.

— Фу! Какой жуткий запах! — поморщилась мама и даже демонстративно зажала нос. Потом она обратилась к нам с Куртни: — Впрочем, фигурки действительно забавные. Только поскорей унесите их отсюда, ладно?

Мы с сестрой осторожно сняли человечков с противня. Потом пожелали Лулу спокойной ночи. Наша новая нянька уже надевала плащ.

— Не забудьте положить фигурки в безопасное место, чтобы они не разбились, — шепнула она нам. — Мы скоро увидимся. Очень скоро.

— Поразительно! Мне даже не верится, что мои дети согласились лепить что-либо из глины, — произнесла мама, провожая Лулу до входной двери. — Обычно их не заставишь делать подобные вещи.

Держа обеими руками своего Ларри, я осторожно поднялся по лестнице к себе. В спальне я оглядел все вокруг, отыскивая место понадежней, и решил положить фигурку на комод, чтобы ее заметил Ларри, когда он придет ко мне в следующий раз. Интересно, обидится он или нет, когда увидит, что я изобразил его со свиным пятачком вместо носа?

Задумавшись, я нечаянно задел фигуркой за ручку одного из ящиков. Кисть правой руки откололась и упала на пол.

— Ой! Вот кретин! — воскликнул я с досадой.

Я положил фигурку на комод. Затем поднял маленькую розовую руку и попытался приладить ее на место. Но глина уже высохла. Рука не держалась.

Ладно, не беда. Попробую склеить.

— Пора спать, ребятки! — послышался снизу папин голос. Я положил отломанную кисть рядом с фигуркой и тотчас же про нее забыл.

До следующего утра, когда я пришел в школу.

Ларри появился в нашем классе только ко второму уроку. Плюхнувшись на стул рядом со мной, он сокрушенно покачал головой и показал мне свою правую руку.

Она была в гипсе!

— Ларри, что случилось? — ахнул я.

— Я сломал руку, — пробормотал он.

У меня волосы встали дыбом:

— Как сломал?

Он пожал плечами:

— Я и сам ничего не понимаю. Вчера вечером переодевался в пижаму и вдруг почувствовал, как хрустнула кисть. Доктор Оуэнс тоже ничего не может понять. Я все утро просидел у него.

— Может, ты прищемил ее дверью? — предположил я. — Или ударился обо что-то?

Ларри неопределенно пожал плечами:

— Нет, ничего такого не было. Рука просто хрустнула ни с того ни с сего.

Мне вспомнилась глиняная фигурка с отломанной кистью руки, и по моей спине поползли мурашки. Мне тут же захотелось как можно скорей рассказать обо всем Куртни.

— Простое совпадение, — заявила моя сестра, когда мы встретились с ней после занятий. — Глиняная фигурка тут ни при чем. — Она засмеялась. — Бедный Ларри! Как он теперь станет есть одной рукой? Ведь такому обжоре и двух мало!

Мы пошли домой. Был солнечный холодный день. Вокруг нас на тротуаре шевелились от ветра бурые листья.

— Вдруг эти глиняные пирожки обладают волшебной силой? — предположил я. — Что, если это я сломал руку Ларри?

— Так не бывает, — уверенно заявила моя сестренка. — Наши фигурки — обычная земля. Я докажу тебе это. Сейчас мы придем домой, и я что-нибудь сделаю с фигуркой Мэриджо. Тогда ты сам убедишься, что ничего не произойдет.

Мы торопливо поднялись в спальню сестры. Куртни достала из ящика комода фигурку Мэриджо и поставила ее на письменный столик.

— Вот смотри. Что мы с ней сделаем? — спросила она.

Впрочем, моего ответа она дожидаться не стала. Достала ножницы и — щелк, щелк — подрезала глиняные волосы, раскрашенные в желтый цвет.

Я поглядел на облысевшую голову куклы. Потом сунул сестре в руку телефонную трубку.

— Давай. Звони ей.

Куртни вытаращилась на меня:

— Кому? Мэриджо?

— Да, позвони ей, — не унимался я. — Посмотрим, все ли у нее в порядке.

Сестра набрала номер наших соседей.

— Здравствуйте, миссис Роулинс. Это Куртни. Мэриджо дома? — спросила она.

Тут сестра внезапно переменилась в лице. У нее даже отвисла челюсть.

— Ой. Понятно, — пробормотала она. — Ну… нет, ничего особенного. Нет, это не срочно. Я позвоню ей попозже. Может, все не так уж и страшно. — И положила трубку.

— Что? Что?!! Говори! — допытывался я. Куртни присела на краешек своей кровати и прошептала:

— Я… Я слышала крики Мэриджо. Ее мама сказала, что она не может подойти к телефону. Что у нее какие-то неприятности с волосами.

Я судорожно сглотнул:

— Ты слышала ее голос? Она что-то кричала? Куртни кивнула как завороженная, словно во сне.

— Да, кричала. И знаешь что? «Помогите! У меня выпадают волосы! Мои волосы выпадают!»

Я уставился на лысую фигурку, лежавшую на столике сестры. Внезапно меня охватила дрожь, а мои коленки стали подгибаться.

— Мы… нам нужно рассказать обо всем маме, — заявил я.

Я повернулся и направился было к двери. Тут снизу послышался мамин голос:

— Детки, я ухожу. Сегодня мы с папой пообедаем в городе. Лулу уже здесь. Спускайтесь вниз и поздоровайтесь с ней.

Лулу?

Мы с сестрой застыли от страха.

— Я никуда не выйду из своей комнаты, — заявила шепотом Куртни. — Мне страшно. Я ее боюсь. Она колдунья и уже заставила нас сделать жуткие вещи.

— Нам все равно придется спуститься вниз, — возразил я. — Мы должны сказать Лулу всю правду. О том, что мы не хотим причинять вред нашим друзьям.

— Эй, ребята, — крикнула нам нянька, — я слышу ваши голоса! Эй! Спускайтесь вниз! Я вас жду.

Мы с сестрой стали спускаться по лестнице, цепляясь за перила, словно за последнюю соломинку. Словно в них оставалась наша последняя надежда. Лулу стояла в гостиной и, скрестив на груди руки, смотрела на нас.

Она опять была одета в черное — в короткую черную юбку и черный свитер. Вокруг шеи был обмотан длинный лиловый шарф, одного цвета с ее губной помадой.

— Ну, наконец-то! — с улыбкой воскликнула она.

— Мы уже узнали всю правду про глиняные фигурки, — выпалил я дрожащим голосом. — Мы считаем, что людям нельзя причинять вред. Это нехорошо.

На лиловых губах Лулу заиграла ядовитая усмешка.

— Нехорошо — зато забавно и увлекательно. Разве не так?

— Нет, — решительным тоном ответила моя сестра. — Не забавно и не увлекательно. Когда мама с папой вернутся, мы им все расскажем.

— Нет, вы никому об этом не расскажете, — негромко возразила нянька. Улыбка медленно сползла с ее лица. — Ни одной живой душе. Сейчас я вам объясню, почему.

Она открыла белую квадратную шкатулку, стоявшую на кофейном столике, и достала из нее две глиняные фигурки. Взяв по фигурке в каждую руку, она подняла их в воздух.