Ята Петри - Второй

Но я ж толком никогда Второго в такой работе и не видел. Я, в основном, с бригадами работал. Так они все с промышленным оборудованием. А Второй- как- то по старинке, как в больницах раньше хлоркой дезинфекцию проводили, так и он сейчас. Я успеваю, наверное, засолить треть чердака, когда ко мне подходит Второй и, вытирая руки какой-то ветошью, говорит:

— Вроде бы в доме все. Чисто. Но надо таки узнать, откуда взялась плесень и кто ее кормил.

Я вздыхаю. Рано уехать не получается. Но бросать все на пол дороге не хочется. Тем более — кормление вирусов кровью — это вроде как не обыденное дело, явно не поливка цветочков.

Спускаемся вниз.

Пока я пытаюсь отряхнуться от паутины и пыли и просто помыть руки в ванной, Второй с кем-то разговаривает по телефону. Но смысла разговора я не слышу.

— Кому звонил? — спрашиваю я у него.

Он заглядывает в ванную, подмигивает. Но пока молчит. Снова в свои шпионские игрушки играется. Почему нельзя все объяснить по-нормальному?

— Ян, не кипятись, сейчас все узнаешь. Жду звонка, — говорит он, смотря на мое кислое лицо и похлопывает по спине.

Ждем, так ждем. Заняться особо не чем — я хожу по комнатам разглядываю старые фотографии на стенах. Раньше была такая мода делать большие рамки и вставлять в эти рамки огромное количество разнообразных кадров. Фотографий много — видно, что жили люди здесь крепкой и дружной семьей долгие годы. У нас дома тоже была такая галерея. Дед с особой тщательностью выбирал фото, подыскивал ему место в уже составленных коллажах, пристраивая то к одним снимкам, то к другим, но когда он выбирал окончательно место для жительства, подборка снимков оживала — сразу рассказывая историю по-новому. А после смерти деда отец просто сжег все с таким трудом собранные фото за ненадобностью. Может после этого мы с ним вообще перестали общаться. Хотя я никогда с отцом толком и не общался. Вот дед для меня был всем- и родителем, и учителем и мучителем в некотором смысле. Отцу я был не нужен. С его слишком рациональным миром и новой семьей ребенок от прошлого не слишком удачливого брака был только обузой.

Дед это понимал, но старался сделать все чтобы я так не думал, чтоб я любил отца. А я не мог…Я не понимал почему и за что я должен любить высокого сухопарого мужчину, который даже не замечает моего существования, появляясь в моей жизни только по очень редким праздникам.

У нас с ним не было ничего общего. Даже фамилия у меня была от деда, а не от отца. Это дед сам после смерти матери настоял. И мне она нравилась намного больше, чем пусть и красивая, но совершенно чужая- Залесский.

Рассматривать старые фото было интересно. Я находил среди множества снимков одинаковые лица и отслеживал какими становятся малыши- крепыши через годы- это было все равно, что смотреть фильм о чьей-то совершенно чужой жизни.

А Второй оседлав высокий стул и положив руки на спинку — дремал. Вот нервы у человека. Можно позавидовать. Хотя Второй говорит, что это просто годы тренировок. Он спать, наверное, мог всегда и везде.

— Зачем переводить время, если можно восстановить силы- объяснял он мне. Может оно конечно так и было, но лично мне сейчас точно не до сна. Во- первых, я нервничал из-за того, что вечер приближался с бешеной скоростью и вот- вот должна была отзвониться Аленка. А во- вторых, после быстрых событий вынужденная пауза в делах просто выводила из себя, заставляла лезть на стенку, а отнюдь не сидеть на одном месте и клевать носом.

Звонок. Снова «killing in my bissness…»

— Хорошая группа Мегадес… — говорит Второй, отвечая на звонок.

Я никогда не был поклонником подобной музыки. Дед у меня очень строгих правил был. Максимум Скорпионс на кассете послушать и то…

А за четыре месяца — благодаря Второму- приобщился…Права поговорка — «с кем поведешься от того и наберешься».

— А они дома? — спрашивает у кого-то Второй и, видать получив положительный ответ, щелкает пальцами.

Он застегивает куртку, кладет телефон в карман и говорит.

— Сейчас заедем в одно место, потрясем хозяев. Не долго. И по домам. Тем более, что остальные сведения, только завтра будут. Мне знакомые из одной конторы помочь обещали.

Я, прихватив с собой трофейную бутылку, иду к машине. Второй хмыкает, но ничего не говорит. Он тщательно закрывает дом. После снова возится с калиткой, но в этот раз обходится без прыжков через забор.

Пока греется машина, Второй объясняет все боле доступно.

— Я участковому позвонил, о хозяевах более подробно пораспрашивал- кто они, что делают и так далее. Оказывается первая семья, которая угорела- это была семья старшего сына хозяев дома. Сами старики на соседней улице живут с младшим сыном и дочкой.

Им этот дом особо и не нужен был. А после несчастья сначала сдавать пытались, а после продать хотели- но никто не покупает. Теперь, говорят, готовы вообще за бесценок кому- угодно отдать. Надо про диван уточнить- как появился в доме, почему оказался на чердаке и кто мог приходить в их отсутствие- наличие другого набора ключей и доверенных лиц. Я не думаю, что сами хозяева диван кровью поливали. Они видать что-то заподозрили еще когда он внизу стоял, по этому на чердак и выперли. Выбрасывать видно жалко стало. У них в доме видел- все старые вещи на месте, все сохранено — на чердаке вообще хлам лет за 60, наверное, скопился.

Но был кто-то кто приходил. С ключами. Не особо прячась. Я замки осмотрел. Замки чистые без царапин и повреждений. Родными ключами открывали. На чердак попадали только из дома. С улицы- пыль и паутина не одного месяца.

Мы потихоньку трогаемся с места. Дорога не позволяет даже думать о более- менее нормальной скорости. Но ехать по сути оказалось совсем не далеко. Пара улиц.

— Осмотрись по сторонам, — просит Второй, почему то неожиданно напрягшись.

Я включаю Дар. Но и тут без сюрпризов.

— Все в порядке. Чисто и спокойно. — говорю я ему.

— Не нравится мне это спокойствие. — отвечает Второй. — Носом чую что-то тут не так.

Я не разделяю его скепсис. Но со Вторым особо не поспоришь. Интуиция она и в Африке интуиция. Сколько раз уже так было, что я ничего не видел, а после появлялся Второй и совершенно спокойно показывал где искать.

— Ладно, по ходу разберемся. Идешь со мной. Ничему не удивляешься и просто поддакиваешь. В целом- все действия по старому сценарию. Крикну ложись- падаешь и лежишь, тоже самое касается «стреляй» и «беги»- приказы не обсуждать. — начинает инструктировать он меня в тысячный раз.

Просить не вычитывать основы Второго бесполезно. Повторение- мать учения- его любимая поговорка. Я киваю головой, со всем соглашаясь. Тут не до спора. Второй намного лучше понимает, что делать в той или иной ситуации. Он мне не один раз жизнь спасал.