Андрей Кокоулин - В эфирной полумгле

На дом напали!

— Анна! — закричал Соверен.

Ему сделалось страшно от того, что нападавшие могли сделать с нею. Схватив тяжелый подсвечник, он бросился в комнату, где утром оставил свою любимую.

В камине краснели угли. Кровать была пуста, темнея мокрым отпечатком тела. Рядом с кроватью, на стульчике, уткнувшись лбом в тумбочку и опалив волосы огарком свечи, сидел доктор Мортимер. Левое запястье его было прокушено. Язык вывалился изо рта. На шее темнели отпечатки пальцев.

Изуверы!

— Эмерс! Анна!

Соверен, крича, принялся обходить особняк, проверяя комнату за комнатой. Слух играл с ним дурные шутки. Ему то казалось, что кто-то идет за ним по пятам, то чудился впереди задушенный хрип Анны.

Бум-м! Бум-м! — стучала машина в подвале.

— Выходите, сволочи!

Соверен зарыдал, когда обнаружил старого слугу. Убийца застал Эмерса в ванной комнате и просто свернул тому шею.

— Анна!

С подсвечником наперевес Соверен зашел в обеденный зал.

В зале, видимо, готовились к его приезду. Горели лампы под потолком. Стол был накрыт скатертью, стояли тарелки и бокалы, россыпью лежали приборы — серебряные ножи и вилки. Анна без движения сидела на стуле все в том же платье, рядом, подтянув ноги к животу, лежал незнакомый мужчина с искаженным лицом. Чуть дальше, у окна, с вывернутой ногой, привалилась к стене старшая из сестер Фрауч.

— Анна!

Радость вспыхнула в Соверене, когда девушка, реагируя на его голос, повернула голову. Лицо ее было все в крови, оттаявшая губа висела, правый глаз заплыл.

— Анна, ты жива!

Он бросился к ней, Анна привстала.

— Ан…

Что-то больно клюнуло Соверена в грудь у плеча.

Он с удивлением перевел взгляд и обнаружил, что в него где-то на две фаланги пальца воткнут один из кухонных ножей.

— Анна?

Зубы мертвой щелкнули.

Она потянула нож назад, и он вышел с брызгами крови. Соверен покачнулся. Как же? — подумалось ему. Я же люблю…

Второй удар пришелся в живот.

Соверен с криком рухнул, потащив за собой скатерть. Зазвенела посуда. Разлетелись осколки. Градом посыпалось серебро.

— Анна, это же я!

Сжав рану на животе, он приподнялся на локте.

Взгляд Анны был пуст. Она, постояв, мелкими шажками двинулась к нему. С ножа в ее руке капало. Кап-кап.

— Анна! — взвизгнул Соверен. — Опомнись!

Он выставил, как защиту, слепо нашаренную вилку. Но Анна все равно упала на него. Нож с треском вошел под ключицу. Правда, и вилка нашла тело.

— Дьявол! — простонал Соверен.

Пальцы Анны разжались, и она обмякла, окончательно сделавшись мертвой. С неимоверным напряжением он сбросил ее с себя.

Сколько он просидел на полу, истекая кровью, с ножом в плече, Соверен не знал.

— Серебро! — клекотал смех в горле. — Серебро!

Вот как, господин Коулмен, бродили мысли. Вот почему вы меня отпустили. Я все равно был уже не жилец. Славный план. И что хорошо с этим планом — все мертвы.

Он кое-как поднялся.

Но нет, это еще не конец. Не дождетесь, господин Коулмен. За Анну, за мою Анну, которую вы отобрали у меня…

Держась за стены, он спустился в подвал. У самых ступенек лежал Хетчетт. А тот незнакомец, подумал неожиданно Соверен, это, наверное, сменщик, Уэс… как его? Нет, не вспомнить. Он переступил через Хетчетта и, наполовину в клубах пара, наполовину во внутренней зябкой мгле, добрался до двери в склеп.

— Нет, господин Коулмен, — чуть слышно прошептал он, скребя ключом в замке, — это не конец. У меня появилось сильное желание убить вас. Сильнее, чем желание Жефра жить. Такое должно сработать.

Упав со ступенек, Соверен разбил лицо. Но это было уже не важно. Он подтянул к себе приставленную к саркофагу запасную колбу.

Силы уходили. Кровь толкалась изнутри, изливаясь на одежду.

Соверен соскреб с колбы воск с серебряной нитью и опрокинул ее в себя, вбирая сладкий зеленый дым, а вместе с дымом важную, как жизнь, мысль.

А затем вбил нож поглубже.

© Copyright Кокоулин А. А. (leviy@inbox.ru)