Виталий Вавикин - Отель «Голубой горизонт»

Однако Авери Шилд в книге «Кэсиди Клири. Факты и вымысел» разбил многие теории Дэйвида Прайса вдребезги. Да и не только Прайса. Под его молот попали почти все биографы и журналисты, писавшие о Кэсиди Клири. Особенной критике им подвергалась та часть, где утверждалась причастность Клири к убийству Гэйба Рэйнолдса. Большинство этих теорий были выдвинуты на основании опубликованных Даяной Ворт записей сеансов с Кэсиди.

«Сначала она убила своего кота, затем проделала то же самое с другом детства Гэйбом Рэйнолдсом, – говорил Прайс в «Глазах правды». – Разве не об этом она заявляет почти в открытую во время своих последних встреч с психоаналитиком? – Далее Прайс обвиняет Даяну Ворт в некомпетентности. – Нужно было насторожиться после того, как Кэсиди Клири убила своего питомца, а не пускать ситуацию на самотек».

Даяна Ворт так и не высказалась в свое оправдание. Лишь однажды под давлением прессы сказала, что не считает себя виноватой. Позже в ее защиту выступит в своей книге Авери Шилд. Согласно его опросам, охватывавшим не только друзей Кэсиди Клири, но и просто соседей, прежде заявлявших, что не могут ничего сказать о ней, выяснится, что в действительности у нее не было ни кота, ни другого домашнего питомца.

«Выходит, что убийство своего кота она просто придумала, – скажет в книге Авери Шилд. – Если, конечно, она не убила случайную кошку, попавшуюся ей на улице, во что верится с трудом». Последнее будет звучать как неудачная шутка, которыми просто пестрит книга «Кэсиди Клири. Правда и вымысел».

Добравшись до берега залива Сагино, куда должен был доставить его оплаченный Кэсиди Клири самолет, Хэйген Моска на попутках отправился в город Оскода.

– Был поздний вечер. Машины проезжали мимо. Я знал, что опаздываю, поэтому никуда не спешил, – скажет он после. – Мне нравилось, что где-то здесь, совсем рядом, находится заповедник Гурон, к тому же дорога шла вдоль берега…

Его подвезут до Оскоды лишь два часа спустя. К моменту, когда он окажется в городе, будет далеко за полночь.

– Водитель был странным, – скажет Моска. – Мы почти не разговаривали. Он напоминал мне разгневанного деда моей первой девушки, который, застав нас в ее комнате, снял со стены старое ружье и выстрелил мне в грудь. Тогда мне повезло, что ружье было старым и дало осечку, сейчас я боялся, что ситуация повторится. Воображение как-то разыгралось. Ночь, озера, пустынная дорога. Я знал, что где-то там есть отель и старые друзья, но все это представлялось далеким и призрачным. Недосягаемым. К тому же у меня всегда было богатое воображение. И еще этот старик-водитель, смотревший на меня глазами безумца… – Моска улыбается, но в глазах ничего нет, кроме растерянности. – Наверное, нас всех немного свело с ума то странное место. Не знаю, почему Кэсиди выбрала его, но иногда мне начинает казаться, что она сделала это не случайно. Там словно… Словно ночь действительно была более темной, более тихой, позволявшей почувствовать и услышать другой мир…

Старик высадил его в центре города. Улицы были темны. Прохожих нет. Более часа Моска бродил по чужим, незнакомым улицам. Группа подростков, которых он встретил, отправили его прочь от берега к аэропорту. Работник на заправочной станции, открытой круглые сутки, долго смеялся над доверчивостью Моски, затем продал за двойную цену карту города. Моска купил пачку легкого «Мальборо» и взял из автомата стакан кофе со сливками.

– Я сразу понял, что это либо писатель, либо психопат, – скажет после работник заправочной станции Барт Хески. – Мужчина его лет и без машины. Взгляд настороженный, в кармане записная книжка, изгрызенный карандаш… Когда-то я жил по соседству с женщиной, которая всегда что-то записывала. Так вот она точно была ненормальная. Но Моска был не особенно похож на ту женщину. Она разговаривала с людьми и никогда не смотрела им в глаза, а он смотрел. И голос у него был твердый, решительный. Правда, было небольшое раздражение. Я так и не смог понять, то ли это я ему не понравился, то ли он просто устал от дальней дороги. Хотя в тот момент я не поверил в его историю о встрече выпускников в отеле «Голубой горизонт». Подумайте сами, кто станет тратиться, чтобы снять целый отель для какой-то встречи? Это же столько денег…

Отель «Голубой горизонт». Подъездная дорога тянется вдоль берега. Прямая, черная. Белый забор не выше колена. Невысокие коттеджи. Если пройти мимо них, то впереди будет пляж озера Гурон. Цены приемлемые. Разрешено останавливаться с домашними питомцами. В коттеджах имеются микроволновые печи, плиты для приготовления пищи, минимальный набор посуды. Несмотря на глубокую ночь в некоторых окнах горит свет…

Испуганная, заплаканная девушка. Ее длинные, густые волосы, кажущиеся в темноте абсолютно черными, распущены. Глаза большие. Она смотрит на Моску снизу вверх. Страх и надежда борются в ней какое-то время, затем она начинает говорить. В голосе испанский акцент. Она говорит быстро, путается в словах, оборотах речи. Моска почти ничего не понимает. В темноте эта девушка кажется ему ребенком. Она едва достает ему до плеча. Тело у нее худое. Даже в темноте видно, что она дрожит.

– Подожди, я позову кого-нибудь, – говорит он. Девушка смолкает, смотрит испуганно на окна коттеджей, в которых горит свет.

– Нет. Не надо никого звать. Пожалуйста, – говорит она.

Ее зовут Анита Сото. Безумие этой ночи коснулось ее, проникло в мозг, поселилось за черными глазами. Для нее трагедия началась за три часа до встречи с Моской. Началась чем-то призрачным, нереальным. Душевая кабинка на пляже. Скрежет труб в ночной тишине, ржавая вода из кранов. Крайний от дороги коттедж, где поселила ее сестра, Оделис Сото, решив, что Кэсиди Клири не воспользуется им. Анита Сото растирает полотенцем тело. Запах ржавчины цепляется к ее коже. Ржавая вода капает с волос. Страха нет, только его тень, только его слабый, едва уловимый запах. Ветер со стороны города качает деревья. Их ветви скребутся в окно. После скрежета труб в душевой кабинке, после ржавой воды из кранов воображение уже не может не реагировать на эти случайные раздражители. Оживают тени. Кажется, что кто-то смотрит в окно, кто-то скребется, пытаясь пробраться в коттедж. Выключить свет, затаиться. Теперь подойти к окну, убедить себя, что там никого нет. Всего лишь ветер и ветви деревьев. Но страх уже пробрался в сознание. Темнота окружает, сдавливает, наваливается на плечи, словно насильник, которому не нужно твое тело, но который возьмет все, что сможет, от твоего разума. И свет включить уже недостаточно. За окнами ночь, тишина.

Анита одевается, выходит на улицу. До коттеджа управляющего, где живет ее сестра, не больше дух десятков шагов. Так несущественно близко в дневном свете, но сейчас, когда ожила ночь, когда вокруг мир шорохов и теней, это расстояние кажется неприлично огромным. Сердце начинает сильнее биться в груди. Ноги немеют. Нет, Анита никогда не была достаточно смелой, чтобы выработать иммунитет к своему разыгравшемуся воображению. Ноги становятся непослушными, наливаются свинцом. Один шаг, другой. Черная птица пролетает над головой. Мир сжимается до размеров дороги между коттеджами. Время замирает. Прошлого нет. Будущего нет. Лишь липкое, пугающее настоящее. Анита оборачивается. Птица улетает прочь. В тишине слышно, как хлопают ее крылья. Заставить себя идти. Крыльцо коттеджа управляющего. Свет не горит. Постучать в дверь. Позвать сестру. Без ответа. Лишь оживает ночь в своем потустороннем мире. Тени скользят по внутреннему дворику.