Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 1

Нэтти наклонилась к мертвецу и осторожно запустила руку в карман его пиджака. Пальцы нащупали кожаный бумажник. На первый взгляд он показался ей липким и неестественно холодным.

– Что там? – засуетился за спиной Палермо. – Вы что-то нашли? Шериф Стибингс?

– Подожди, – Нэтти поджала губы, медленно извлекая бумажник мертвеца, словно сапер, любое неосторожное действие которого может привести к взрыву.

– Шериф Стибингс? – поторопил Палермо.

– Заткнись, – цыкнула она.

Бумажник выскользнул из кармана мертвеца. Нэтти позволила себе сделать вдох. Напряжение спало. Мир не перевернулся, не встал с ног на голову. Нэтти обернулась, посмотрела на Палермо, говоря без слов, что все хорошо, затем открыла бумажник. С водительского удостоверения на нее смотрела улыбчивая физиономия мертвеца.

– Лаялс Кей Рипли, – прочитала Нэтти и, обернувшись, наградила Палермо вопросительным взглядом. – Вам ни о чем не говорит это имя?

– Мне?! – опешил Палермо. – Причем тут я?!

– Мертвеца нашли вы.

– Не я, а парень, которого я нанял, чтобы он прибрался здесь.

– Ну кафе-то принадлежит вам? – начала терять терпение Нэтти.

– Мне, – Палермо помрачнел, опустил голову, уставившись под ноги.

Нэтти протянула ему бумажник Рипли. Палермо растерянно поднял на нее свои глаза, не понимая, чего от него хотят.

– Посмотрите на фотографию, мистер Палермо, – сказала Нэтти, заставляя себя оставаться спокойной. – Возможно, этот человек останавливался в вашем отеле.

– Лаялс Кей Рипли, – прочитал имя мертвеца Палермо, мимолетно взглянув на фотографию. На мгновение ему показалось, что он уже когда-то слышал это имя, но… – Простите, шериф, но здесь бывает так много людей, что… – Палермо искоса глянул на Нэтти.

Чего она хочет от него? Почему не позволит уйти отсюда? Разве он должен смотреть на этого мертвеца? Он же просто управляющий отеля. Насильственная смерть не должна появляться в его жизни. А это… Это… Палермо заставил себя посмотреть на мертвеца, но нужных слов так и не смог найти. Он просто следит, чтобы в кафе была хорошая еда, а в отеле чистые простыни. И этот… Этот… Лаялс Кей Рипли… Он ведь не имеет к нему никакого отношения. Одно дело – найти хорошего повара, и совсем другое – отыскать убийцу. Он же не мисс Марпл?! Нет! Определенно нет…

Палермо нахмурился, посмотрел на Нэтти, сдерживая смущенную улыбку.

– Думаю, я могу посмотреть регистрационную книгу, – сказал он и сильно покраснел, смутившись своей собственной прежней глупости. Как же он не смог догадаться об этом раньше? – Если захотите поговорить с парнем, нашедшим труп, то он в кафе, – сказал Палермо.

Нэтти кивнула и направилась к патрульной машине за фотоаппаратом. Ей было наплевать, какими получатся снимки. Если кто-то и сможет дать ответ на вопрос о том, что здесь случилось, то это будет либо парень, который нашел мертвеца, либо, как бы это ни было забавно, сам Грегори Палермо. Если Лаялс Рипли зарегистрировался в его отеле, если его комната еще не заселена другими, если опросить его соседей, то…

Нэтти сделала пару снимков и, убрав фотоаппарат, прошла в кафе. Стэнли Донован сидел за дальним от входа столом и мило беседовал с заскучавшей официанткой. Если не считать двух семейных пар с детьми, то кафе было пустым. Нэтти подумала, что для некоторых отелей и подобное число посетителей было бы пиком желаний, но отель Палермо находился на автостраде и давно приучил своего владельца к хорошим доходам, а сотрудников отеля к щедрым чаевым. Нэтти вспомнила, как рассказывал о Стэнли Доноване Палермо, и решила, что это, скорее всего, тот самый парень, который сейчас болтает за столом с официанткой. Имя официантки вертелось на языке, но настырно ускользало. Донован почувствовал на себе тяжелый взгляд, обернулся, встретился взглядом с шерифом и как-то сразу весь сжался.

– Что-то не так? – вкрадчиво спросила его Сэнди, решив, что от бродяги, каким бы милым он ни был, всегда можно ждать чего угодно.

– Ваш шериф – женщина? – растерянно спросил Донован.

Сэнди невольно улыбнулась. Нэтти Стибингс нравилась ей, несмотря на то, что Сэнди ни разу не разговаривала с ней. Шериф появлялась в отеле, Сэнди видела, как она работает, но подойти и начать разговор так и не решилась. Сколько раз они могли познакомиться? Пять? Десять? Грегори Палермо никогда не чурался помощи властей. Как часто Сэнди слышала от него фразу, что он просто управляющий, который должен содержать кафе и отель в порядке, а разбираться с кражами и потасовками должны такие, как шериф, – каждому свое… Была ли согласна с этим Сэнди? Возможно. Каждому свое…

Иногда, засыпая в одиноком номере отеле, Сэнди думала, что доработает последнюю неделю и вернется домой. Хватит с нее этой неопределенности. Каждому свое… Хорошо это говорить, когда работаешь управляющим или шерифом, а если ты официантка? Не очень хочется в двадцать лет признавать, что твой удел – убирать со столов грязную посуду, прислуживая тем, кто едет отдыхать и развлекаться в город твоей мечты. Но и домой возвращаться не хотелось.

Сэнди знала, что стоит вернуться в Огайо, и ее тут же сосватают с каким-нибудь местным лесорубом. Он будет сильным и хмурым, пропахшим потом и со свалявшейся густой бородой. За обедом он будет съедать в шесть, а то и в десять раз больше, чем Сэнди, а дети, которых она родит ему, будут мечтать с пеленок, что, когда они вырастут, тоже станут лесорубами. Нет, домой нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока эти мысли сводят с ума. Да и что говорить, если возвращаться?! Мама, папа, простите меня, но я сбежала, потому что не хочу быть женой лесоруба, не хочу жить той жизнью, которой живете вы?

Да-а-а… Так точно прощения не заслужишь. Одно дело – отправлять на День матери открытки домой и говорить в нескольких строках, что у тебя все хорошо, и совершенно другое – ехать назад, признавая, что все твои мечты и надежды рухнули. Поэтому назад нельзя. К тому же чем отличается жизнь здесь от жизни в Огайо? В отеле Палермо хотя бы нет лесорубов, упреков и всего, что опостылело с детства. К тому же это Невада – почти мечта. Люди едут в Вегас, говорят о Вегасе. А о чем говорят в Огайо? О соседских детях? О стиральных порошках, которые лучше всего выводят с одежды древесную смолу?

Сэнди тяжело вздохнула. Как же так получилось, что все это не проникло в нее с рождения? Разве ее семьей не была семья лесоруба? Разве ее мать не была счастлива со своим мужем? Разве отец, приходя с работы, не играл с Сэнди, не поднимал ее на руки, откуда весь мир начинал казаться таким маленьким? Разве в этом не было смысла, не было ничего хорошего? Конечно, было. И много. Но почему тогда все это стало так ненавистно? Хотя…

Сэнди болезненно поджала губы. А может, и не было никакой ненависти? Может, это просто непонимание? Почему в семье лесорубов не может родиться ребенок, который, став взрослым, не захочет валить лес? Мысль пришлась Сэнди по душе, и она широко улыбнулась.