Людвиг Павельчик - Рыдания усопших (сборник)

«Если он все это подстроил, подумалось мне, то мастерски… Хотя зачем бы вся эта толпа народу стала в угоду ему бросать свои дела и дурачить заезжего парнишку?»

Первым моим побуждением было окликнуть Оле и спросить у него, что он обо всем этом думает, но что-то удержало меня от этого. Возможно, я просто стеснялся случившегося со мной провала памяти, да и история с Йонкой явно не способствовала укреплению нашей с ним дружбы. Мне показалось, что особой любви к атаковавшим его старикам Оле не испытывал, поглядывая на них настороженно и заблаговременно увертываясь от назойливых попыток старухи войти с ним в телесный контакт.

Хегле поймал направление моего взгляда.

Это тот малец, что пришел вместе с тобой? Кто он?

У меня появилось желание щелкнуть его по носу, но я сдержался – в конце концов, Хегле кажется совсем не плохим парнем, и вопросы его, пусть и несколько навязчивые, вполне закономерны.

Это – Оле, мой приятель. Его отец рыбачит в том поселке, где живет мой дед, и мы часто проводили свободное время вместе. Но я, право, не знаю, что ты имеешь в виду, говоря, что он пришел вместе со мной. Я ведь уже говорил тебе, что не помню, как здесь оказался, и был бы очень удивлен, скажи мне кто-нибудь, что я пришел сюда своими ногами.

Хегле рассмеялся.

Так всегда бывает. Но потом ты все вспомнишь… Только, чур, не биться в истерике и не бросаться в драку!

Так это была все же твоя затея?!

Упаси Бог!

Тогда почему же я должен броситься на тебя?

Он пожал плечами.

Не знаю. От отчаяния или по глупости.

Я махнул рукой и решил до поры не обращать внимания на множащиеся вокруг меня загадки когда-то все само собой разрешится.

Через некоторое время мы повернули направо, и вскоре Хегле остановился перед невысоким зданием серого камня, прячущимся за густо разросшимися кустами какой-то дикой ягоды. Архитектура дома была очень необычной, впрочем, как и все в этом странном городе. Декоративные, не несущие никакой функции башенки на плоской кровле придавали жилищу Хегле вид кукольного домика, а узкие стрельчатые окна фасада завершали картину сказочного мини-замка. У посыпанной гравием дорожки, ведущей через крошечный сад к дому, была вкопана железная скамейка, при виде которой у меня вдруг заныли ноги.

Присядем? спросил я моего спутника, ступая на дорожку.

Как хочешь. Скамейка, в принципе, задумана для гостей, но ты можешь передохнуть на ней, поскольку в дом тебе все равно еще нельзя.

Почему это? обиделся я, удивленный таким негостеприимством.

Потому что ты еще не причащен, последовал спокойный ответ Хегле. – Как только Графиня наденет тебе на голову венок – а произойдет это позже, на Главной площади – ты сможешь тут поселиться вместе со мной. Да-да, думаю, так и будет.

Не скажу, что испытывал дикое желание разделить с Хегле сомнительный уют его каморки, но, как уже сказано выше, я решил не лезть на рожон и не пытаться пока диктовать кому-либо свою волю. Сначала надо разобраться с тем, где я вообще нахожусь, и что из себя представляют эти графья… Я почти не сомневался в том, что речь идет о каких-нибудь нравственно распавшихся проходимцах, воцарившихся среди психически больных отщепенцев и возомнивших себя богами. Не исключено, что всем этим сидящим, лежащим и бродящим повсюду полулюдям-полутеням скармливается какое-нибудь снадобье, лишающее их воли и способности адекватно реагировать на происходящее. Но как же, черт возьми, нас-то с Оле сюда занесло? Не иначе, как действует какая-то банда, добывающая мнимым графам новый материал для их бесчеловечных опытов. Да вот Хегле, к примеру, чем не член такой банды? Он был первым, кого я увидел в этом странном краю, полном расфуфыренных, искусственных марионеток, он привел меня в чувство и сопровождает теперь в моей первой экскурсии по этому огромному сумасшедшему дому, словно Белый Кролик Алису в Стране Чудес. Наверняка ему поручено присматривать за мной, дабы я не сбежал…

Тут я вспомнил о моей неудавшейся попытке побега и, погрустнев, впился взглядом в линию горизонта, странно изогнутую и тоже словно бы декорированную, как и все вокруг. Удастся ли мне когда-нибудь вновь очутиться по ту сторону проклятой границы, прочность которой так восхвалял мой провожатый?

Хегле по-своему истолковал мою печаль:

Не волнуйся, прием у Графини ты не пропустишь, и могу заранее сказать, что это будет самый запоминающийся прием из всех, на которых ты когда-либо бывал.

Не сомневаюсь.

Небо вдруг посерело, и в воздухе запахло какой-то мерзостью, напоминающей отраву для крыс. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, кусты и деревья стояли не шелохнувшись, словно вырезанные из картона, и ни одной, даже случайно заблудшей, птицы я не различил в их по-осеннему вялой листве. Люди, до того преспокойно наслаждавшиеся ничегонеделанием на улицах города, вдруг разом заспешили куда-то, засуетились и стали один за другим исчезать в тусклых чревах своих жилищ, глотающих их комичные фигурки, словно кит стайки рыбешек. Все это выглядело так, будто кто-то невидимый дал беспечным горожанам сигнал расходиться, и они не смели его ослушаться. Хегле тоже с тоской взглянул на, должно быть, манящий его узкий вход в его берлогу, но остался стоять у скамейки.

Не пора ли тебе отдохнуть? съязвил я, не очень понимая суть происходящего.

Хорошо бы, ведь позже начнется церемония посвящения и нужно быть готовым, ответил он, то ли не уловив моей иронии, то ли решив не подавать виду, но сейчас я должен идти, чтобы не пропустить встречу.

Что за встреча? Какое-то городское мероприятие? к своему изумлению, я начал вдруг испытывать интерес к происходящему.

Это личное. Могу лишь сказать, что рад был получить разрешение повидаться с ней.

Получить разрешение? переспросил я удивленно. Ты что же, и увидеться с кем-то по своей воле не можешь?

Могу, вздохнул Хегле, но для общения с теми, кто находится за пределами Графства, требуется высочайшее разрешение Графини.

Опять не Графа?

Я же говорил тебе, что для нас с тобой Графа не существует, лишь Графиня.

И трудно получить такое разрешение?

Мне – да.

Это почему же? Ты что, изгой?

Хегле помолчал, затем нехотя промолвил:

Не в этом дело. Просто некто со стороны моря постоянно пытается проникнуть в Графство и войти в контакт со мной, а такая назойливость, сам понимаешь, не может нравиться Графине, вот она и сердится на меня. Опальный я, одним словом.

Ну надо же! И у вас тут «дворцовые интриги» процветают? А кто этот «некто», который пытается связаться с тобой?

Да это… в общем, неважно. Заболтались мы с тобой, а я должен идти, иначе пропущу…

И Хегле зашагал прочь по опустевшей улице, не выдав никаких указаний касательно моего дальнейшего времяпрепровождения.