Сергей Юрьев - В мире, которого нет (ч/б иллюстрации)

– Веди меня к нему!

– Никак невозможно… Когда он сам решит, что пора, тогда и увидитесь. Я думаю, что непременно. Я уверен. Да…

Товарищ майор некоторое время молча следовал за ним, но, видя, что Антон не обращает ни малейшего внимания на своего «экскурсовода в мире духов», исчез, сославшись на какие-то неотложные дела… Мог бы и не ссылаться. Мог бы просто уйти, и чтоб больше на глаза не попадался. Видеть вообще никого не хотелось. В сравнении с последним визитом даже Хохенкройцергеликоптер казался невинной забавой слегка расстроенного разума… Чем глубже он погружался в мир остановившихся мгновений, тем нелепей и страшнее эти мгновения становились. Может быть, прадед просто решил устроить ему какое-то испытание, чтоб потом передать какой-нибудь бесценный дар? Может быть… Только никакой дар не стоит таких «приключений»… Неужели нет здесь ни одного места, где люди просто живут – не в бреду и не в тоске, где никто не пытается перестроить мир, не «кормит своих монстров»… На мгновение Антону стало жаль, что он не сорвался в полет вслед за улетающими в безбрежные небеса суровыми ликами с Доски почета…

И вдруг от грубой каменной стены, едва заметной в лунном полумраке, отделилась тень. Одинокий стражник, закованный в боевые доспехи, направил острие своего меча пришельцу в грудь.

– Кто здесь?

– Сначала сам скажи, кто ты таков, – отозвался Антон, ежась от внезапно накатившего ночного холода. – Из чьих покоев караулишь выход?

– Да вы, милорд, похоже, чужестранец! Будь вы из местных, знали бы, что здесь нет выхода, а есть один лишь вход…

– Вход… Но – куда?

– Да я и сам не знаю! Смешалось всё – начало и финал… Воистину распалась связь времен, как говорил наш принц, теперь покойный…

– Кто?

– Гамлет. Принц! Его сразил клинок, намазанный каким-то цианидом. И вскоре после этого несчастья всем остальным пора бы передохнуть, почить на лаврах, посетить буфет.

– И что – никто не хочет умирать?

– Нет! Каждый хочет… Хочет, но не может! К тому же ходят слухи, что и принц совсем не мертв, а тот, кто мертв, – не Гамлет. А троном в суматохе овладел какой-то Йорик, старый проходимец. И он-то точно не совсем живой…

– Так я пройду?

– Конечно, дело ваше… Но я бы не советовал…

– Опасно?

– О нет, нисколько… За минувший век убийства всем изрядно надоели, интриги потеряли остроту, и даже Тень уже не жаждет мщения, хотя для виду бродит в темноте.

– Так я пройду?

– Да что вы там забыли? Уж вы поверьте на слово, милорд, что поединок с целым морем бед уже закончен – нет ни бед, ни моря. Спросите у могильщика – он скажет примерно то же самое, что я…

– Но где же он и как его найти?

– Он сам придет, когда пора настанет ложиться в гроб… Шучу! Шучу, конечно… У нас тут смерти не было и нет. Бронхит, подагра, язва, геморрой, мигрень, артрит, экзема, близорукость, радикулит и заворот кишок – всё это есть, и нет одной лишь смерти.

– И как здесь люди с жизнью расстаются?

– Была бы жизнь, расстаться – не вопрос! За короля! За Родину! За веру! Вы лучше у могильщика спросите, а мне, представьте, не до размышлений. Я очень занят, я прилежно жду, когда придет Бернардо, чтоб сказать: «Двенадцать бьёт, иди ложись, Франциско…» И я пойду, и я, конечно, лягу.

– Удачи!

– Вам счастливого пути! А кладбище налево – за оврагом. Отсюда слышно – лязгает лопата, и льется песня труженика тыла, довольного и жизнью, и судьбой.

И впрямь из-за придорожных кустов доносилось негромкое хриплое пение:

Антон двинулся на голос, мгновенно забыв о существовании стражника. Зачем ему беседовать с могильщиком, он тоже толком не знал, лишь ощущал слабую надежду, что тот – человек сведущий и здравомыслящий. Нужен был хоть какой-то перерыв в бесконечной веренице нелепостей и ужасов, с которыми пришлось столкнуться за последние часы.

– Кого ещё там несёт?! – Могильщик глянул из ямы на незнакомца, не переставая орудовать лопатой, и тут же в глазах его проснулся неподдельный интерес. – Ха! Новенький! Никак решил заранее позаботиться о погребении? Или тёща умерла?

– Нет, спасибо. Здравствует… – Антон присел на корточки рядом с кучей вынутого грунта.

– Тогда не мешай. Видишь – я делом занят.

– Но мне сказал один почтенный стражник, что смерти нет. Зачем тогда могилы?

– Да, парень, это заразно, – прервал его могильщик. – Ты можешь нормально говорить?

– Да, конечно… – Антон только сейчас поймал себя на «высоком шекспировском слоге». – Я только хотел спросить…

– Хотел – так спрашивай!

– Спросил уже.

– Спросил? Ну ты спросил…. – Могильщик воткнул лопату в землю, наклонился и поднял со дна свежевырытой могилы череп. – Если смерти нет, то останкам откуда взяться?

Череп щёлкнул полуразрушенными зубами, норовя ухватить могильщика за палец, и тот отшвырнул свою находку подальше.

– Значит, Франциско или заблуждается, или просто обманул меня… – сделал вывод Антон.

– Не так всё просто, парень… – Могильщик оперся на черен лопаты, как будто приготовился к долгой философской беседе. – Здесь никто не способен лгать, поскольку любая ложь тут же становится правдой, и никто не в силах заблуждаться, поскольку любое ошибочное мнение тут же превращается в абсолютную истину.

– И, значит, не важно, что вы мне скажите – всё будет правдой… Так? – Антон почти физически почувствовал, что его затягивает в очередной водоворот абсурда, бессмыслицы, бреда.

– Нет! Не так, – охотно ответил могильщик. – Они все таланты – эти господа актеры! Некоторые даже гении провинциального масштаба. Стоило любому из них ступить на подмостки, и прошлая жизнь переставала для них существовать. А я нормальный бездарь! Только глазки могу закатывать, изображать гнев, отчаянье, веселость. Речь у меня хорошо поставлена – долго над этим работал, славы и денег хотел. И всё. Поэтому только мне одному из всей труппы удалось не забыть, кто я такой на самом деле. Они все там – в Эльсиноре. Каждый очень переживает, что действие себя исчерпало и больше ничего не происходит. Ещё вопросы есть?

– Да. Есть. Один: «Быть или не быть? Вот в чем вопрос…»