Питер Страуб - Возвращение в Арден

– Успокойся, Майлс. Они тебя не тронут, уверяю тебя. Главное, успокойся и не бери в голову.

– Другие твои подопечные сегодня днем бросали в меня камни.

– Да? Они тебя не поранили?

– Вроде бы нет. Поэтому я тоже должен не обращать на них внимания? Только потому, что они не пробили мне череп?

– Это же просто хулиганы. Их немного. Но скажу тебе, Майлс: некоторые приличные люди тоже не хотят, чтобы ты оставался здесь.

– Почему это?

– Потому, что они тебя не знают, вот и все. За сто лет ты единственный, кого упомянули в проповеди. Ты сам не хочешь уехать?

– Нет. Я хочу остаться. Я приехал сюда работать.

– Ага. Ладно. И сколько ты собираешься здесь пробыть?

– До двадцать первого. Потом не знаю.

– Ну, это не так долго. Я только хочу попросить тебя остаться, пока мы не выясним кое-что. Ладно?

– Это что, подписка о невыезде?

– Нет, что ты. Просто просьба.

– Будешь меня допрашивать, Белый Медведь?

– Черт возьми, нет. Мы просто говорим. Я хочу, чтобы ты кое в чем мне помог.

Я откинулся в кресле. Хмель прошел. Шериф Говр смотрел на меня с улыбкой, которую я не мог назвать доброй. Мои органы чувств всегда подтверждали теорию: когда человек изменяется, изменяется и его запах. Раньше от Белого Медведя пахло свежевскопанной землей – особенно сильно, когда он на полной скорости гнал по 93-му свою развалюху или набивал камнями почтовые ящики; теперь он, как и Дуэйн, пах порохом.

– Могу я рассчитывать на твою помощь? Я посмотрел в квадратное лицо человека, который когда-то был моим другом, и сказал:

– Можешь.

– Ты, конечно, слышал об этих девушках. Гвен Олсон и Дженни Странд. Вторую из них нашел твой сосед Ред Сандерсон, и это было не самое приятное зрелище. Моего помощника Дейва Локкена, что сидит там, даже стошнило.

– У него и сейчас не слишком бодрый вид.

– С любым нормальным человеком случилось бы то же, – сказал Говр. – По правде говоря, мы все не можем прийти в себя. Этот сукин сын еще где-то здесь. И мы не знаем, кто это, вот что самое страшное.

– У тебя есть какие-нибудь идеи?

– О, мы стараемся следить за всеми, но видишь ли, никого из местных нельзя и заподозрить. Я шерифствую уже четыре года и хочу быть переизбранным на следующий срок. А ты здесь человек новый, со свежим взглядом. К тому же образованный. Я хочу узнать, может ты видел или слышал что-нибудь подозрительное?

– Погоди немного. Так эти люди, которые гонялись за мной, думали, что это я? Что я их убил?

– Спросил бы их.

– О Боже, – сказал я. – Я не мог и подумать о таком. Мне хватает собственных проблем. Я не затем сюда приехал.

– Сдается мне, ты сам не знаешь, зачем приехал.

– А мне сдается, что это мое личное дело.

Он осекся:

– Да-да, я вижу. Извини.

– Ладно. Ну что ж... я ничего такого не заметил. Некоторые вели себя странно, даже враждебно, но это не то. Встретил одного странного парня... – тут я осекся. Мне не хотелось навлекать подозрения на Зака или Алисон. Белый Медведь вопросительно приподнял брови, – ...но он совсем мальчишка. Не хочу даже называть его. Не знаю даже, чем я могу помочь.

– Просто помни. Если что-нибудь заметишь, сразу звони мне. Ладно, приятель? Я кивнул.

– Вот. Мы можем к двадцать первому покончить со всем этим. А теперь у меня еще несколько вопросов к тебе, – он надел темные очки, став похожим на перекормленного школьника-хулигана, и взял со стола какую-то бумагу:

– Я слышал, ты недавно имел неприятности в Плэйнвью. Мне прислал это тип по имени Фрэнк Драм. Он записал номер твоей машины.

– Боже, – я тут же вспомнил маленького подхалима, который выскочил тогда из таверны.

– У тебя там была какая-то ссора. Ты помнишь?

– Еще бы. Они отнеслись ко мне так же по-доброму, как здешние хулиганы. Все получилось просто глупо. Они слушали радио, и я спросил, что случилось. Им не понравилось мое лицо и то, что я приехал из Нью-Йорка. Вот они и выкинули меня, да еще записали мой номер. Вот и все. Это было как раз в тот день, когда нашли ту девочку.

– Просто для протокола: ты помнишь, где провел предыдущую ночь?

– В каком-то мотеле. Я не помню названия.

– Может, у тебя сохранился счет?

– Я платил наличными. А на кой черт тебе это все надо?

– Это не мне. Там есть коп по фамилии Лараби, вот он и просил меня разузнать.

– Скажи своему Лараби, пусть подотрется. Я ночевал в забегаловке где-то в Огайо, вот и все.

– Ладно, ладно, Майлс. Незачем так волноваться. А где ты поранил руку?

Я в изумлении взглянул на руку. Почти забытая повязка сильно запачкалась и уже начала развязываться.

– Это случайно. Я порезался о свою машину.

– Дейв Локкен может перевязать тебя. Он классно это делает. Когда это случилось?

– В тот же день. Когда я лишился своего обеда.

– Еще один посетитель, Эл Сервис, официальный стукач в этой части графства, утверждает, что перед тем, как уйти, ты сказал странную фразу. Ты вроде бы сказал, что надеешься, что убьют еще одну девушку.

– Я этого не говорил. Я ведь даже не знал тогда, что кого-то убили. Просто я разозлился и пожелал им, чтобы то, что случилось, случилось снова. Сказал, что они это заслужили.

Он снял очки.

– Понятно. Неудивительно, что про тебя пошли слухи, Майлс. Ты ведь даже старую Маргарет Кастад умудрился обидеть.

– Старую кого?

– Жену Энди. Она позвонила мне, как только ты ушел. Сказала, что ты пишешь порнографию, и потребовала, чтобы я выставил тебя из города.

– Ну, об этом я даже говорить не хочу. Она всегда меня недолюбливала. Но сейчас я изменился.

– Как и все мы. Ладно, ты не можешь мне ничего рассказать, но кое в чем ты можешь помочь прямо сейчас. Возьми, пожалуйста, бумагу и опиши все, что случилось в ресторане, и поставь дату и подпись. Я отошлю копию Лараби. Тебе же будет лучше, – он порылся в столе и выудил оттуда лист бумаги и ручку. – В общих словах. Не растягивай.

– Что ж, – я взял бумагу и написал то, что он просил.

– Значит, договорились. Звони, если что вспомнишь.

Я сунул руку в карман и нащупал сложенный листок бумаги:

– Подожди. Ты мне тоже можешь помочь. Скажи, кто, по-твоему, прислал мне вот это? Там внутри – чистый лист, – я достал конверт и положил на стол. Руки у меня опять дрожали. – Это уже второе. Первое было адресовано мне.

Он опять надел очки и склонился над столом. Прочитав фамилию на конверте, он уставился на меня:

– Ты получил еще одно?

– То было адресовано мне. И тоже с чистым листом внутри.

– Ты можешь мне его оставить?

– Нет. Оно мне нужно. Я только хочу узнать, кто его отправил, – я испытал чувство, что совершаю ужасную ошибку. Оно было таким сильным, что у меня задрожали колени.

– Майлс, мне жаль это говорить, но почерк здесь похож на твой.

– Что?

Он подвинул ко мне конверт и мои показания. Почерк действительно был очень похож.