Питер Страуб - Возвращение в Арден

Я только кивнул. Я уже придумал, что ответить:

– Надеюсь, что это правда. Но даже если так, то, что Пол делал, бесконечно далеко от убийства. Или я ничего не понимаю в людях.

– Может, и так. Но в Ардене не разбираются в подобных тонкостях. Пойми, люди не знают, кто это сделал. Это может быть маньяк. Или импотент. Может быть, даже женщина. Я лично думаю, что он один, но их может быть и несколько. Но это непростой насильник.

– Ты к чему?

Мы уже въехали в Арден, и Белый Медведь вел машину прямо к “нэшу”, будто знал, где он стоит.

– У меня есть теория по поводу этого типа, Майлс. Я думаю, на него давит вина, ему хочется пойти ко мне и признаться, он просто разрывается от этого желания. Как ты думаешь?

Я ничего не думал.

– Ладно, предположим. Ему не нравится то, что он сделал с теми девочками. Но он больной, он чувствует, что должен сделать это снова. Я – единственный, кто может его остановить, и он это знает. Я не удивлюсь, если окажется, что я вижусь с ним каждый день, – он остановился у светофора, кварталом дальше стояла моя машина. – Хэнк дал тебе “нэш”, так ведь, Майлс?

– Так. Ты собираешься искать тех, кто разбил мою машину?

– Я ищу, Майлс. Ищу, – он переехал улицу и подкатил к древнему “нэшу”.

– И что ты говорил по поводу убийцы? Что он непростой насильник?

– Слушай, заходи ко мне вечером, как-нибудь на неделе. Я все тебе расскажу, – он вышел и открыл мне дверь. – Надеюсь, моя стряпня тебя не убьет. До скорого, Майлс. Помни, что ты обещал держать со мной связь.

Его ровный дружелюбный голос звучал у меня в ушах всю дорогу домой. Он гипнотизировал, сковывал волю. Выходя из машины на ферме, я все еще слышал его и не мог избавиться от него, даже когда расставлял мебель. Я знал, что мебель не встанет на нужное место, пока я не освобожусь от этого голоса. Я поднялся наверх, сел за стол и стал смотреть на обе фотографии. Постепенно все ушло прочь, и я остался наедине с Алисон. Где-то вдали еле слышно звонил телефон.

Девушка вышла из дома в конце дня и несколько минут стояла на прогретой солнцем улице, раздумывая, не поздно ли еще пойти поиграть в боулинг с подругами. Она вспомнила, что забыла дома солнечные очки, но ей лень было возвращаться. Струйки пота начали стекать у нее по шее. До зала она дойдет вся в поту.

Может, лучше просто остаться дома и почитать? Миленькое личико девушки, освещенное светом лампы, особенно хорошо смотрелось над книгой. Она хотела стать учительницей английского. Девушка оглянулась на дом; отражение солнца в стеклах ослепило ее. Белая блузка уже прилипла к спине.

Она отвернулась и пошла в город, в направлении, куда двумя часами раньше проехала машина шерифа Говра. После гибели Дженни Странд девушки в городе боялись ходить в одиночку, но сейчас было еще светло.

Она подумала, что шериф, конечно же, скоро поймает убийцу; может, уже поймал. Может, это человек, сидевший рядом с ним в машине... хотя непохоже.

Она шла медленно, глядя вниз, думая о том, что не любит боулинг и играет в него только потому, что играют все.

Она так и не увидела, кто ее схватил – лишь неясный силуэт, выскочивший из переулка. В следующий момент ее ударили о стену, и страх, вспыхнувший в ее мозгу, не дал ей ни закричать, ни побежать. Что-то коснулось ее, что-то не похожее на человеческую плоть. Ей в ноздри ударил запах сырой земли, словно она была уже в могиле.

Мои руки и ноги не двигались. Но в другом измерении они не лежали на полу моего кабинета, а работали, уводя меня в лес. Я наблюдал за обоими процессами, думая, что такое один раз уже случалось: когда я открыл морской сундучок и увидел там фотографию, стоявшую в это время на моем письменном столе. Воздух и в кабинете, и в полях был сладким, напоенным запахами. Свет погас, и в темноте я шел по темному пшеничному полю, продирался через кусты, легко перепрыгивал ручей. Тело мое было легким, как во сне. Я слышал телефон и одновременно сверчков и сов. Ночной воздух, казалось, окутывал деревья дымкой, как туман.

Я прошел через второе поле и вошел в лес. Белели березы, как девичьи тела. Моя правая рука коснулась доски пола, но в призрачном мире это был кленовый ствол. Миновав его, я углубился в чащу. Вправо от меня пробежал олень, и я пошел за ним. Деревья росли все гуще и гуще. Я перелез через ствол гигантского клена, преграждавший дорогу, и продолжил путь. Мое сердце забилось сильнее, я понял, куда я иду.

Это была поляна, окруженная огромными дубами, с выжженным пятном в центре. Она ждала меня здесь.

Я знал, что ноги сами приведут меня туда. Надо было только идти.

Когда деревья сомкнулись вокруг меня, пришлось раздвигать ветки руками. Иголки набились мне в волосы и за воротник, напомнив колючий куст, поймавший меня возле Волшебного Замка. Почва стала вязкой; на месте моих следов оставались чавкающие черные дыры. У подножия деревьев росли красные и белые грибы.

Становилось все темнее, и я почувствовал страх. Казалось, лес готов сдавить меня и похоронить в своих пахучих объятиях. Даже воздух стал гуще. Я взобрался на пень, обожженный молнией. Под ногами копошилось что-то скользкое. Я наступил на гриб размером с овечью голову, и он растекся под моей ногой жидкой зловонной массой.

Ветка оцарапала мне лицо. Я услышал, как разрывается кожа. Единственный свет исходил от гниющих стволов и листьев. Раскидистое дерево преградило мне путь; пришлось встать на четвереньки и проползти под его ветвями, почти утопая во влажном слое листвы.

Я встал и очутился на поляне, той самой. Моя рубашка позеленела от мха, бинт с левой руки сполз и размотался. Я попытался отряхнуться, но руки меня не слушались.

Деревья шептались за моей спиной. Я прошел вперед, к черному пятну в центре поляны. Наклонился и потрогал угли. Они были теплыми, и от них тянуло сладковатым дымком. Я упал на колени в мертвой тишине леса.

Что случится, если она вернется? — спросила меня Ринн, и я сейчас испытывал ужас еще больший, чем в первый раз. До меня донесся высокий шуршащий звук оттуда, где свечение листьев вокруг поляны было особенно ярким. Звук движения. По коже у меня поползли мурашки.

Потом я увидел ее.

Она вышла на поляну между двух черных берез. Она не изменилась. Если бы в этот момент что-нибудь коснулось меня, я бы разбился, рассыпался на белые холодные осколки. Она пошла ко мне – медленно, неостановимо.

Я позвал ее по имени.

Шум усиливался – шепчущее шуршание резало мне уши. Ее рот открылся, и я увидел, что вместо зубов у нее белые, отполированные водой камни. Лицо ее было маской из листьев, руки превратились в древесные сучья.

Я упал навзничь и ощутил под руками гладкое дерево. Воздух забил мне легкие, как вода. Я понял, что кричу, только когда услышал собственный крик.