Ричард Кнаак - Король серых

Джеремия взял ее за руку, и эта высокая бледная женщина повела его за собой сквозь мрак. Он пробовал осмотреться, определить, где они находятся, но ничто не указывало на то, что они заключены в какое-то помещение, не было ни потолка, ни стен, он не видел даже почвы под ногами.

— Где мы? В подвале?

— Да, — скупо проронила она, но он почувствовал, что за этим кратким «да» кроется нечто большее. Он не стал надоедать ей расспросами.

Вокруг царила тишина, но это вовсе не означало, что они были одни. Джеремия ощущал чье-то присутствие рядом, теней или им подобных. Они окружали их со всех сторон, но предпочитали держаться на почтительном расстоянии. То и дело ему казалось, что краем глаза он видит какие-то фигуры, но едва он поворачивал голову, чтобы разглядеть получше, фигуры исчезали. Каллистра, если и видела их, то не подавала виду. Эти ускользающие тени, казалось, вызывают у нее целую гамму переживаний — тревогу, раздражение и грусть одновременно.

«Они похожи на заблудившихся детей, — подумал он и, вспомнив смех ворона, поправил себя: — На одичавших детей».

— Свобода зовет, — прошептала чародейка, указав рукой на что-то, что неясно маячило впереди.

Возможно, это действительно был путь к свободе, однако внешне он таковым не выглядел. Перед ним была высокая, закруглявшаяся вверху металлическая дверь, сама скорее принадлежавшая миру окружавших их бесплотных существ, нежели реальности. Подобные двери Джеремия видел когда-то в фильмах-сказках вроде «Приключений Робина Гуда». Сколько он помнил, они, как правило, вели в темницу, а не на свободу. «Что за странный каприз, — думал он, — подвигнул архитекторов Сирс-тауэр соорудить в подвале такую дверь?»

Тишину прорезал издевательский хохот, который Джеремия теперь узнавал безошибочно.

Тени бросились врассыпную. На лице Каллистры лежала печать смятения.

— Пустые лица, пустые вздохи, пустые ладони распростерты… — гремел под невидимыми сводами гортанный голос ворона. — Пустые места, пустые надежды!..

Если бы в тот момент Тодтманну сказали, что в подвал свалилось солнце, он бы не удивился. В мгновение ока тьма разверзлась, и без фанфар в образовавшуюся брешь хлынул поток ярчайшего света, и жгучего, и холодного. Каллистра не издала ни звука, она лишь крепче сжала его руку в своей. Странным образом оказалось, что теперь он защищает ее. Повернувшись, Каллистра уткнулась лицом ему в грудь. Она так же боялась света, как он — тьмы.

Когда глаза Джеремии постепенно привыкли к свету, оказалось, что он вовсе не такой ослепительно яркий, каким показался вначале. На самом деле в нем тоже была примесь серого.

И еще — свет двигался.

— И сказал я: «Да будет свет!» — чревовещал крылатый демон ада. — И стал свет.

— Каллистра? — прошептал Джеремия.

Казалось, от шока она лишилась чувств.

Люди, как правило, тешат себя мыслью о своей беззаветной храбрости, однако Джеремия никогда не принадлежал к их числу. В душе он всегда знал, что в случае опасности он, скорее всего, постарается задать деру. Что он и доказывал уже несколько раз в течение дня, спасаясь бегством от ворона. Однако теперь, прижимая к себе Каллистру, он поймал себя на странных, несвойственных ему мыслях, которые сводились к тому, что он не должен оставить в беде женщину.

«Но что я могу сделать? — взывал к нему рассудок. — Даже будь у меня клинок и умей я обращаться с ним, разве можно этим победить свет? Не могу же я разрубить его на куски!»

Джеремия пожалел, что они — скорее всего — находятся не в подвалах Сирс-тауэр (если таковые вообще имелись). Возможно, тогда можно было бы воспользоваться огнетушителем или включить автоматическую противопожарную систему. «Или могло бы случиться наводнение, как весной девяносто второго», — услужливо подсказала память. Сирс-тауэр, как и многие другие здания Чикаго, регулярно страдало от паводковых вод, когда городские власти по халатности своей не умели предупредить разлив реки. Случалось, что рыба плескалась прямо в холлах. Джеремия не помнил, какой ущерб был причинен Сирс-тауэр, зато точно помнил, что его контора однажды целый день не работала.

Наводнение — это было бы чудесно. Но разве дождешься, когда что-нибудь нужно?..

Каллистра вдруг подняла голову, в глазах ее застыло выражение ужаса.

— Нет! Нет!

Свет замер. У Джеремии возникло смутное предчувствие, что причина этой нерешительности именно в нем.

Где-то капала вода, словно забыли завернуть кран. Капель все усиливалась, звук стал больше похож на шум воды в душе, наконец, на проливной дождь. Джеремия принялся лихорадочно озираться по сторонам, но не видел даже и признаков воды.

Ослепительный свет постепенно мерк, но снова почувствовать себя в безопасности Джеремии не позволил раскатистый хохот ворона и последовавшие затем зловещие слова:

— Плыви, несясь потоком его мысли… но все ж акул, Каллистра, берегись!

И на них обрушился океан.

Сухая пустота сумрака внезапно превратилась в неистово ревущую волну, в центре которой отчаянно барахтались они двое. Не успел Джеремия набрать в легкие побольше воздуха, как его накрыло с головой. Он не удержал Каллистру, но в последний момент она каким-то чудом успела схватить его за руку.

Голова Тодтманна показалась на поверхности, он стал судорожно хватать ртом пропитанный влагой воздух. Это было посильнее чикагского наводнения! Джеремии нужна была вода, но не вся же река сразу! Ему вовсе не хотелось утонуть в чреве этой громадины из стекла и стали.

Что-то большое и твердое ткнулось ему в ноги.

«Берегись акул, — предупреждал стигийский соловей, — но ведь в реке нет акул? Или…» — И тут Джеремия вспомнил о непонятном движущемся предмете под мостом. Что, если это был не просто мусор?

Его снова накрыло волной. Каллистра по-прежнему цепко держалась за его руку, однако стихия грозила положить этому конец. Все это напоминало кошмарный сон, и тем не менее это происходило. Джеремия был уверен, что, кроме него, никто во всем здании ничего не подозревает, что точно так же никто не слышал его криков о помощи и не видел шнырявшие вокруг серые силуэты.

Голова его снова показалась над водой. В ту же секунду он почувствовал, что плечо его наткнулось на что-то твердое. Инстинктивно Джеремия вытянул руку, чтобы ухватиться за это нечто. Он открыл глаза и, когда зрение его прояснилось, увидел, что перед ним та самая массивная дверь, которую показала ему Каллистра перед последним нападением ворона.

Каллистра! Только теперь Джеремия вспомнил, что все это время она ни разу не появилась на поверхности. Ему стало страшно: а вдруг она так крепко держала его за руку потому, что была уже мертва? Ведь предсмертная судорога сильна, иногда куда сильнее, чем у живого.