Татьяна Корсакова - Дом у Чертова озера

– Каким ветром тебя сюда занесло, Савельева? – Юлька пришла в себя первой.

– Тем же, что и остальных, – Варя улыбнулась. – Меня пригласил Вениамин Ильич.

– Да да, все именно так и было. – Нотариус, уловив флюиды надвигающейся бури, испуганно закивал головой.

– То есть ты одна из трех наследников? – спросил Жуан и нервно обмахнулся галстуком.

– Выходит, что так.

– А за какие заслуги?

Она пожала плечами:

– Вероятно, за те же, что и вы, господин мэр.

– Ой, вот только не надо этого официоза, Варвара! – Круглая жуановская морда расплылась в широкой улыбке. – Мы же свои люди, можем по свойски.

– Хорошо, – она кивнула. – По свойски так по свойски.

– В таком случае позволь полюбопытствовать, – сказал Жуан вкрадчиво, – ты уже решила, что станешь делать со своей долей дома?

– Решила.

– Ой, как интересно! И что именно?

– Я продам ее сразу, как только представится такая возможность.

Ей ни к чему вести подковерные игры. И этот чертов дом ей тоже ни к чему. Даже если ей не удастся продать свою долю, то она откажется от него не задумываясь. Денег, которых оставил ей неизвестный благодетель, хватит, чтобы купить квартиру в Москве и раз и навсегда решить свой жилищный вопрос.

– Господа, одну секундочку! – сказал нотариус упавшим голосом.

– Что еще? – нахмурился Жуанов.

– Я об условии, оговоренном в завещании.

– Ну, и что там за условие?

– Дело в том, что вступить в права наследования вы сможете только спустя шесть дней, а до этого момента вы обязаны жить в доме, так сказать, на правах гостей.

– Обязаны? – мрачно уточнил Жуан.

– Таково условие завещателя, – зачастил нотариус. – Вот здесь черным по белому написано, что наследники должны провести в доме шесть ночей.

– Именно ночей и именно шесть? – усмехнулся Ворон. – Этот ваш городской сумасшедший, как я посмотрю, был склонен к мистицизму.

Вениамин Ильич беспомощно развел руками:

– Я всего лишь оглашаю волю усопшего. Господин Поклонский считал, что до момента вступления в права наследники должны познакомиться с домом и понравиться ему.

– Так уж и понравиться? – хмыкнул Жуан.

– Скажите, а что случится, если воля господина Поклонского будет нарушена? – спросила Сивцова.

– Претендент лишится своей доли наследства, – горестно вздохнул нотариус.

– И кому достанется эта доля?

– Она будет поделена между оставшимися наследниками.

– А если воля будет нарушена по уважительной причине?

– Любая причина считается неуважительной.

– Любопытно, – Ворон обвел присутствующих веселым взглядом, – а каким образом будет отслеживаться исполнение этого условия? К нам приставят наблюдателей с секундомером?

– Нет, господин Воронин, такие крайние меры не нужны. – Нотариус позволил себе робкую улыбку. – Просто на протяжении указанных шести дней ровно в полночь всем наследникам надлежит собираться в обеденном зале дома. Отсутствующий автоматически исключается из завещания.

– А что, если условия нарушат все три претендента?

– В этом случае в доме у Чертова озера будет организован краеведческий музей и все средства господина Поклонского пойдут на его содержание и благоустройство.

– Очень патриотично. – Ворон перестал раскачиваться на стуле, посмотрел на Жуана: – В любом случае ты выиграешь. Если не удастся улучшить собственное благосостояние, то получится улучшить благосостояние родного города. Краеведческий музей с бюджетом почти в миллион долларов – это что то!

– Не каркай, Ворон. – Жуан растянул тонкие губы в улыбке. – Все будет хорошо. Меня больше волнует другой вопрос. Днем то хоть можно будет выходить из этого дома? В конце концов, я себе не принадлежу.

– Конечно, Дмитрий Петрович! – Нотариус радостно закивал. – Днем вы вольны делать все, что пожелаете.

– А как насчет гостей? – Юлька, царственным жестом заправив за ухо рыжую прядь, бросила пренебрежительный взгляд на силиконовую девицу, с которой приперся Ворон.

Девица ответила точно таким же взглядом, оскорбленно надула губы. Кажется, она хотела что то сказать, но Ворон не дал ей такой возможности, предупреждающе сжал руку.

– О гостях в завещании не сказано ни слова.

– То есть что не запрещено, разрешено? Я правильно понимаю.

– Совершенно верно.

– Вот и хорошо. – Сивцова погладила Жуана по руке. – Милый, ты же не станешь возражать, если я поживу с тобой в этом загадочном доме?

– Ну конечно, дорогая! – Жуан улыбнулся жене и бросил вороватый взгляд на вороновскую блондинку.

Варя усмехнулась, вот ведь похотливый козел! Одной Сивцовой ему явно мало. Интересно, а Ворон заметил, как друг детства пялится на его подружку? Впрочем, ей то самой какое дело?! Она здесь исключительно из за завещания, а на остальных плевать. Кажется, перед ней стоит проблема куда более серьезная, чем Жуан, Сивцова и Ворон, вместе взятые. Ей предстоит почти неделю прожить в доме у Чертова озера…

…Отец не появлялся дома уже третьи сутки. Значит, снова сорвался.

Вообще то отец у Вари был хороший, добрый и душевный, но запойный. Он начал пить почти сразу же после смерти Вариной мамы, шестнадцать лет назад. Сначала по чуть чуть: стопка днем, чтобы забыться, стопка на ночь, чтобы уснуть. Наверное, в самые первые дни это было оправданно. Потерять любимую жену, остаться с годовалой дочкой на руках – испытание не из легких. Даже тетя Тоня, его родная сестра, приехавшая из Зеленограда поддержать брата и присмотреть за малышкой, поначалу не видела ничего плохого в этих двух стопках. У каждого свой способ бороться с бедой. Конечно, выпивка – не самый лучший выход, но так ведь это же ненадолго. На месяц, максимум два. А потом время возьмет свое, перемелет душевную боль в воспоминания. Сашенька мужчина молодой, видный, с золотыми руками. Такой без женской ласки не останется, а там, глядишь, и Варе мамочка найдется.

Отец перестал пить на сорок первый день после маминой смерти, сказал твердо:

– Мне еще Варьку на ноги поднимать.

И тетя Тоня с легким сердцем уехала обратно в Зеленоград.

Папа продержался три года. Сама Варя этого, конечно, не помнила. Просто соседи рассказывали, каким молодцом он был, как хорошо за ней ухаживал, получше, чем некоторые мамаши. И женщины на него засматривались, да не абы какие, а очень даже положительные: школьная учительница, библиотекарша и, кажется, даже заведующая универсамом.

Ну что не жить мужику?! Ведь никто бы не осудил, все же понимают, что дело молодое и без женщины одному с малым дитем на руках никак нельзя. А отец оказался из редкой породы однолюбов, не нужны ему были ни учительница, ни библиотекарша, ни даже заведующая универсамом. Только Варина мама, а она умерла от странной, непонятной болезни, сгорела за месяц, истаяла как свечка. Вот он опять и запил.