Атилла - Волхв

— Не понял, — командир наемников был озадачен, простая задача вдруг стала невыполнимой, а он сам внезапно оказался заперт в монастыре. Еще час назад он держал все под контролем, а теперь его самого контролируют. Ему срочно требовалось искать какое-то решение. — Слышь, странник, — проговорил после длинной паузы Дрын. — Давай так, я меняю заложников на своих бойцов и ухожу. Дашь мне полчаса форы, потом вызовешь ОМОН. А еще лучше никого не вызывай, будем считать это досадным недоразумением. Ты мне ничего не должен, я тебе. Твои монахи все живы и здоровы, а мои бойцы ранены.

— Согласен, — ответил Тихомир. — Ты мне не нужен, как и твоя команда. Уходи. Это ты за мной пришел, а не я за тобой.

— Тогда сейчас из деревни джип подъедет, — сказал командир наемников. — Не трогай его.

Буров ушел к мосту, там залег в лопухах и стал ждать, чем все закончится. Действительно на дороге из деревни появился джип, он подъехал к воротам, оттуда выскочил наемник с автоматом, мрачно огляделся и настороженно толкнул калитку, она открылась, он вошел, но тут же вышел, таща на плечах раненого.

— Эй, наемники, — проговорил Тихомир в гарнитуру. — Мы так не договаривались. Сначала выходите все за ворота, потом вытаскиваете раненых и уезжаете.

— Понял, — водитель джипа забросил раненого в багажник и сел за руль, второй сел рядом, видимо, по другому каналу обоим передали, что делать. — Жди, сейчас выйдем.

Калитка снова открылась, оттуда вышло четверо наемников, двое несли на себе раненых. Один из них остановился, посмотрел по сторонам, потом мрачно произнес в гарнитуру:

— Я тебе, странник, вот что на прощанье скажу. Меня ты переиграл, спора нет. По всему видать подготовка у тебя лучше. Но если ты думаешь, что на этом все закончилось, то ошибаешься. Все только начинается. За тебя хорошие деньги платят, значит, другие придут и твою жизнь возьмут. А может, и я сам приду поквитаться. Так что до встречи.

— До встречи! — ответил Тихомир. — Мне твоя жизнь не нужна, но если придешь за моей, то свою здесь оставишь. Кстати, место здесь хорошее для смерти, тихое, спокойное, а монахи тебя и твоих людей похоронят и отпоют.

— Договорились, — Дрын вздохнул и посмотрел прямо в те кусты, где он лежал. — Жди меня, странник, все только начинается.

Он сел в машину, та покатила в сторону деревни. Проводив ее взглядом, Буров вошел в монастырь. Сначала спустился в подвал и выпустил монахов. Первым выскочил Артур и восторженно бросился ему на шею, что для Тихомира оказалось полной неожиданностью.

— Дяденька Тихомир! — Артур отошел на шаг назад и низко поклонился, видимо вспомнив, что он все-таки монах, а для них так выражать радость не принято. — Я всем говорил, что вы придете и нас спасете, а братья не верили. А вы и вправду пришли и всех освободили. Я знал, что вас ни одна пуля не возьмет, вы же святой.

— Это большое преувеличение, — покачал головой Буров. — Любого можно убить, бессмертных людей на этой земле нет. Просто сегодня мне повезло, а что завтра будет — посмотрим. Располагайтесь, вы свободны, а я за игуменом.

Он побежал по лестницам вверх, настоятель уже сидел в своем любимом кресле за столом и пил любимый кагор, жестом пригласив Тихомира садиться. Тот сел, но отказался от предложенного вина.

— А мне нужно после таких стрессов, тяжело сердцу, — пожаловался игумен. — Я хоть и понимаю, что сам призвал эту беду, когда послал тебя в город, но все равно мне кажется, что в тебе причина всего произошедшего.

— Может быть и так, — легко согласился Буров. — Раз вы так считаете, то я тогда пойду, не буду вас беспокоить, отдыхайте, приходите в себя.

— Нам что, теперь за закрытыми воротами жить или охрану нанимать? — спросил настоятель, когда Тихомир уже дошел до двери. — Что делать, скажи?

— Ничего не надо, — ответил Буров. — Охрана не поможет, если бог не помог. Закрытые ворота тоже не панацея, пройдут и через них. Так что ничего не делайте, молитесь и верьте.

— Так и поступим, станем жить дальше, словно ничего не произошло, все равно ничего другого нам не остается, — игумен вздохнул. — Будем молиться и верить. А насчет того, что бог не помог, ты не прав, никто из нас не пострадал, а могли бы, выходит, защитил он нас, пусть через тебя, но защитил.

— Значит, и дальше поможет, — Тихомир открыл дверь. — Милость его велика.

— И еще… — проговорил настоятель. — Прошу тебя именем Христа, не приходи пока в монастырь.

— Почему? — Буров повернулся к нему. Он уже знал, что ему скажут, горечь понемногу заполняла его сердце. — Разве я не спас вас от беды?

— Спас, тут к тебе претензий нет, — игумен налил еще кагора в рюмку и выпил залпом. Лицо его скривилось от горечи и страдания. — Но пойми и ты нас, эти люди приходили, чтобы убить тебя. Я понимаю, беда идет за тобой из города, куда сам послал тебя, но мы, мирные люди, молимся богу, мы не умеем и не хотим воевать, а эти люди не успокоятся. Они снова придут тебя убивать, и тогда могут пострадать мои братья по вере. Извини меня, но я отвечаю за этот монастырь, и за всех, кто в нем живет. Это наш дом, другого у нас нет, нам некуда идти, мы умрем здесь, но хотелось бы, чтобы это произошло не завтра и не на следующей неделе, а тогда, когда придет нужное время для каждого…

— Вас понял, — Тихомир коротко кивнул. — Не приду, пока не призовете.

— Если будет нужда в тебе, я пришлю Артура… — игумен тяжело вздохнул, повернулся к иконе и осенил себя крестом. — Прости меня господи за то, что я творю, но нет у меня другого выхода, как отказать этому божьему человеку, помоги ты ему, а я не могу, слишком слаб духом и телом. Так тяжела эта ноша. Так трудно нести ее. Не виноват он, я сам послал его в гнездо разврата, и теперь беда идет за ним…

Буров спустился по лестнице, слушая тихое бормотанье молящегося настоятеля, пересек двор, прошел мимо избушки привратника, где уже сидел монах. Тот встал, открыл ему калитку и перекрестил в спину:

— Иди, божий человек, тяжела твоя доля, да ничего не поделаешь, не нами путь выбирается, а богом.

— Тут ты ошибаешься, монах, не богом путь выбирается, а каждым из нас, он только предлагает варианты, — Буров грустно усмехнулся. — И мы идем туда, куда нас тянут наши желания и помыслы.

До своей избушки он добрался за час, пошел в баню, где еще оставалась теплая вода, помылся, вернулся в дом. Потом пришлось идти за овощами на огород, затем тушить их на маленькой печке, на летней кухне. Он поел, думая о том, что сегодня произошло. Ему горестно было сознавать, что монастырь от него отказался, но понять монахов можно, он действительно привел за собой беду, да и перепугались они сильно, никогда, наверное, до этого не ощущали себя так близко к смерти.

И, в общем, неважно, просто никто не ожидал таких последствий, даже он сам, а ведь мог бы заглянуть чуть дальше, и тогда бы увидел. Правда, это мало что изменило. Ну, узнал бы он, что его ждет беда и что? Отказался бы? Но тогда он точно также стал бы нежеланным гостем в монастыре. В итоге результат оказался бы почти тем же или еще хуже. Могли бы наемники кого-нибудь и убить с расстройства, что он к ним не пришел.