Сергей Алексеев - Кольцо «Принцессы»

В узкой, тесной кладовой Герман сразу же увидел НАЗ, сдернул с полки и вытряхнул на пол. Все оказалось на месте – продукты, нож, аптечка и запасные магазины. Все, кроме «принцессы»…

– Здесь находился прибор!.. Тот самый, что издавал неприятный запах! Где?

Доктор с сестрой-хозяйкой переглянулись, пожали плечами.

– Вероятно, была комиссия, – проговорила она. – Все дурно пахнущее изъяли…

– Да! Была комиссия! Припоминаю! – подхватил Иван Ильич. – Проверяли санитарное благополучие. Возможно, решили, что это у вас испорченные продукты… И выбросили на помойку.

Кажется, они в самом деле переживали за случившееся или искусно валяли дурака. Шабанов взял боеприпасы, рассовал по карманам.

– Где помойка?

– Помойка – это относительно, иносказательно, – затараторил виноватый доктор. – Весь мусор уничтожается в специальных печах, чтобы не загрязнять среду обитания…

Герман тупо походил взад-вперед, унимая клокочущее недовольство и отчаяние. Это был приговор! Окончательный, не подлежащий обжалованию…

– Сударь, сударь! – вдруг всполошилась сестра-хозяйка. – Вы летчик? Я вас узнала! Тот самый летчик! Ваш самолет упал близ Данграласа!.. У нас так редко падают самолеты, каждый становится целым событием!

Эта стареющая барыня радовалась, как девочка, и рассматривала Шабанова с таким видом, как будто сейчас начнет ощупывать или проверять на зуб.

– Вы разочарованы, молодой человек? – участливо спросил доктор. – У вас будут неприятности?

– Неприятности?! – чуть ли не взревел Герман, уже презирая этих слабоумных иммигрантов. – Да лучше бы у меня голова отгнила! Чем потерять «принцессу»!

– Принцессу? – устрашилась сестра-хозяйка. – У вас в котомке сидела… принцесса?

– Лежала, а не сидела!

– Уф, как напугали!.. У нас тоже есть принцесса. Ее зовут Агнесса! Очаровательная Агнесса!

– Она что, на самом деле принцесса?

– Нет, но мы так называем ее! Она очень умна и царственна, хотя совсем еще дитя!

– Кто сжигает мусор? – спросил Шабанов. – Я должен убедиться, что «принцесса» уничтожена.

– У вас бред, молодой человек, – определил доктор. – Вы самостоятельно вышли из анабиозного сна, и это дало осложнения. Вам необходимо срочно вернуться в палату.

– С дороги! – Он повел стволом пистолета.

– Анна Лукинична, голубушка, проводите больного на свое место, – невозмутимо попросил Иван Ильич. – И отнимите у него одежду.

Шабанов дернулся к двери, через которую вошла сюда сестра-хозяйка, однако натолкнулся на незримую стену, упругий, спрессованный воздух толкал его назад, словно впереди был натянут прозрачный батут. Тогда он сделал отчаянную попытку пробиться с разгона, ударился всем телом и, отлетев, оказался в руках Анны Лукиничны.

– Я провожу вас, – ласково проговорила она. – Не волнуйтесь, найдется ваша принцесса, и все образуется. Вы еще очень слабы, юноша, вам требуется покой и отдых…

Она повела его по лестнице вверх, словно бычка на веревочке, растворила дверь палаты, раздела и уложила на кровать. Герман мог сопротивляться единственным способом – удерживать себя в сознании, не позволять вновь усыпить его хоть в анабиозный, хоть в простой сон. Он помнил один старый, еще детских времен, способ сохранить самообладание – сосредоточиться и быстро-быстро повторять упражнение для ума и языка:

– Жили были три японца: Як, Як Ци Драк, Як Ци Драк Ци Драк Ци Дроне…

Шабанов успел выговорить немного, язык начал заплетаться и отказал, потому что он вдохнул запах травяного нектара и увидел себя шестилетним мальчиком, бредущим по свежей и колкой стерне заречного покоса…

Во второй раз он пробуждался от сна с великой неохотой…

У него было полное ощущение, что он несколько дней прожил ребенком в своем доме, видел родителей молодыми, косил и ворошил с ними сено, ел недозрелую черемуху и купался в реке Пожне. То есть совершил невероятное – побывал в детстве, однако это потрясающее, радостное чувство было испорчено тем, что откуда-то появилась Лися – дурочка из соседней деревни. Тогда ей было лет пятнадцать, зимой работала она сучкорубом на лесоучастке, и потому как летом лес не готовили, Лися просто болталась по деревням и воровала где что под руку попадет, чаще всего кур. Когда же ее хватали на месте преступления, кричала:

– Это не я! Это Лися! Лися куру сперла!

И еще одно сходство с лисой было у дурочки: огненные волосы, но кожа при этом чистая, шелковая, без единой конопушки, которые обычно бывают у рыжих. Она наверняка бы стала местной красавицей, но ее украл, изнасиловал и научил воровать какой-то проезжий цыган. И сделал из нее настоящую ведьму. В школу она после этого не ходила и лет с двенадцати стала бедой и яблоком раздора для всей округи. Кроме кур Лися начала воровать мужиков, мальчиков и однажды даже соблазнила старика лет под семьдесят, который на ней и умер. Несколько раз ее ловили и били женщины, но дурочка быстро отлеживалась и снова выходила на промысел, завлекая даже самых порядочных и стойких мужиков, а у тех, кто поднимал на нее руку, начинались несчастья и болезни.

Бабушка Шабаниха все свои колдовские чары употребила, чем только не поила, и тайно, и явно – ничего не помогало!

Вот теперь эта Лися пришла к черемухе, на которой сидел Герка, и начала звать:

– Иди ко мне, мальчик. Ну, иди! Я же вкуснее черемухи. Она вон еще бурая, наешься – потом не про……ся. А я зрелая и сладкая… Хочешь, дам за щелку подержаться? Смотри, какие красивые волосики вокруг! – приподняв подол, она показывала что-то огненное и притягательное. – Спускайся ко мне… Никто же не видит! Ну?..

Герка едва уже цеплялся дрожащими руками за сучья и висел на черемухе, как зрелая груша, готовая пасть на землю. Вся кровь, как во время катапультирования, прилила к низу, и в голове звенело от пустоты. А эта хитрая ведьма продолжала манить:

– Покажи, у тебя есть же в штанишках гвоздик? Такой горячий гвоздик… Сними трусишки и покажи? Никто же не видит. И никто не узнает!

Когда он отвернулся и из последних сил вцепился в ствол черемухи, схватываясь то жаром, то холодным страхом, Лися засмеялась и сказала:

– Сейчас стрясу тебя! Не удержишься!

И начала растрясать, раскачивать дерево, а Герка с глубоким внутренним сопротивлением будто бы закричал:

– Не хочу! Оставь меня здесь! Не хочу-у-у!..

Но горло слиплось от знобящего жара, и крика не получилось. Лися раскачала черемуху так, что он сорвался и брякнулся на землю прямо к ее ногам. И тут увидел, что это вовсе не дурочка склонилась над ним – сестра-хозяйка, эта матронесса Анна Лукинична!

Она растрясла, освободила Шабанова от кошмарного сна, однако заговорила сладенько, голосом Лиси:

– Проснитесь, молодой человек! К вам очаровательная посетительница, принцесса! Вставайте!