Анастасия Мамошина - Темные истории

Какой закат? Какое солнце?

У окна стояла совершенно обнаженная девушка с длинными черными волосами, полными алыми губами и зелеными глазами. Яркими, светящимися зелеными глазами.

— Прикрой дверь, — певуче произнесла она чарующим голосом, и Вовка подчинился, чувствуя, как в голове начинает клубиться сладкий туман. — Умница, мальчик. А теперь подойди ко мне.

Шаг. Один. Второй. Четвертый… Что-то обожгло руку, сжимающую маленький холщовый мешочек. Мешочек?

— Брось его. — Этот голос. Восхитительный, небесный, пленительный. Самый прекрасный в мире голос… — Давай, мальчик, брось его.

Вовка медленно вытянул руку из кармана, уставился на то, что жгло ладонь…Откуда у него это? Надо выбросить…

И тут перед глазами возникло улыбающееся лицо Катеньки, ее смеющиеся зеленые глаза, когда она принимала из его рук букет астр, и пахнущий осенью двор, и неожиданно теплый ветер, растрепавший челку…

Вовка испуганно сжал в руке отданный новенькой мешочек, вскинул голову, глядя прямо в ядовитые злобные глаза. Катеньки?..

Страшно, такты сказала, ясноглазая, странная девушка? «Страшно» по сравнению с нахлынувшим на подростка ужасом было пустым, ничего не значащим словом. Жуткие глаза твари на лице милой, светлой девочки парализовывали.

— Где… Катя? — хрипло выдохнул Вовка.

Запахло мятой, и комната начала рассыпаться, осыпались даже тонкие лучики закатного солнца. Вовка понял, что стоит посреди заброшенной девичьей комнаты, когда-то бывшей очень уютной и симпатичной. В углу позади него рыдала Леся, прижимая к себе бледного неподвижного Димку. Перед окном, щуря светящиеся зеленые глаза, стояла не-Катя, а между ней и подростком замерла новенькая.

— Притащила сюда этих сопляков влюбленных, ведьма? — голос был хриплый, низкий, потусторонний. — Не стыдно было над мальчонкой чаровать?

— Ни капли. — Новенькая склонила голову к плечу, ее пальцы начинали разгораться холодным бирюзовым пламенем.

— Не боишься? — существо улыбнулось, хищная полубезумная улыбка исказила доброе лицо Катеньки, а потом метнулось к девушке, отшвырнув Вовку к стене.

«А ведь я и имени ее не знаю… — собственные мысли показались подростку абсолютно неуместными, глупыми. — Нужно встать и помочь ей!»

Но встать не получалось, ноги не слушались, тело била крупная дрожь, и все, что Вовка мог, это смотреть, как голая не-Катя, обвивает шею незнакомки, шепча:

— Не боишься, а, ведьма? Я ведь сильнее…

— Врешь, — девушка не смотрела на существо, старательно отводила взгляд.

— Бои-и-ишься… — удовлетворенно протянуло чудовище, облизнувшись.

Вокруг пламени на пальцах новенькой кружились искорки.

— Врешь. — Вновь повторила незнакомка, наконец поднимая взгляд, Вовке показалось, что ее глаза сверкают, словно родниковая вода на солнце.

Существо попятилось, зашипело, присело и бросилось прямо на девушку, или на… «меня?»…

Новенькая возникла перед ним внезапно, выбросив вперед руку.

Когда-то светлое, а теперь покрытое пылью покрывало кровати забрызгало кровью, комнату сотряс вопль, от которого вылетели стекла, вопль, взорвавшийся дикой болью в сердце, и последнее, что помнил Вовка — это длинные бирюзовые волосы, закрывающие спину незнакомки и то, как под ноги ей падает обнаженное тело семнадцатилетней девочки со злыми голодными глазами нечисти…

Она любила сентябрь: его все еще теплое солнце, яркие краски осенних цветов и робкие желтые листья, изредка срывающиеся вниз и летящие, кружась, пока не лягут на тротуар.

Дорога от школы до дома лежала сквозь парк, и он был любимой частью пути. Высокие старые деревья, мостик через неглубокий канал (папа рассказывал, что канал очень древний, и то, что он сохранился, было невероятным чудом). Девушка любила стоять на мостике, глядя на свое улыбчивое отражение в воде, вот и сейчас она замерла, любуясь.

Порыв ветра растрепал косы плакучей ивы, растущей у канала, и девушка подняла голову, глядя на серебристые косы с дрожащими листочками. Казалось, что ива грустила, тяжело вздыхая, и Кате отчаянно захотелось ее обнять, пожалеть… Почти выпускница (подумаешь, год остался!) торопливо сбежала на газон, отвела поникшие ветви и обхватила руками согретый солнцем ствол…

— Тепло… жизнь… как же я голодна… — Катя вздрогнула от обжегшего шею шёпота и очнулась от наваждения, испуганно отступила о дерева и побежала прочь, не оглядываясь и не видя, как ива протягивает ветви, стараясь удержать дрожащую тень… И как тень вырывается, падая в ручей…

…Открыв кран, девушка подставила под него вазу, подождала, пока наберется половинка, и поставила в странно мерцающую на солнце воду букет астр, подаренных смешным русым мальчишкой из седьмого. Катя улыбнулась, глядя на покачнувшиеся головки цветов, и погладила гладкие лепестки…

А секундой позже упала на пол, судорожно хватая ртом воздух и кашляя, но наполненные водой легкие дышать не могли. Катя корчилась на полу, отчаянно борясь за жизнь, но выбраться из своего омута не могла… то, что проникло в душу, та, кто так яростно билась под толщей воды, оказалась сильнее…

Вовка хотел бы верить, что это сон, но почему-то не мог.

— Это трагедия. Столь юные и добрые погибать не должны. Случившееся с семьей Голубкиных просто ужасно…

Вовка смотрел на лицо любимой девушки. Как говорили в школе, ее нашли в квартире с вырванным сердцем, экспертиза показала, что умерла она захлебнувшись, сердце вырвали уже после смерти. А вот родители девочки были обезвожены, абсолютно высушены… Тела всех троих обнаружили спустя чуть более полугода с момента смерти…

Вовка, кстати, и обнаружил. Сначала решил, что кошмар приснился… Все и сейчас кошмаром казалось… Никто не понимал, как Катя могла ходить на уроки, блестяще учиться и быть мертвой.

«Пусть это не будет правдой», — зажмурившись, подумал подросток, но когда открыл глаза, ничего не изменилось, Катя лежала в гробу, вокруг рваным веночком стояли одноклассники, не было только Леси с Димкой… Парень был в больнице, но шел на поправку, организм все еще истощен, а Леся…

Ее Вовка понимал…

Подросток поднял глаза, обводя глазами столпившихся людей, словно искал…

…и нашел.

Девушка в черном пальто с необычными бирюзовыми глазами стояла напротив. Холодный весенний ветер трепал ее яркие волосы, незнакомка чуть улыбнулась Вовке, а из кармана ее пальто высунулся зверек с «маской» на мордочке, ветер донес до паренька легкий запах гречишного меда и мяты. Так вот оно что, у нее живет хорек…

Подросток снова посмотрел на мертвую, а когда повернулся к незнакомке, той уже не было.

— Не вертись, парень, — шикнул физрук.