Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

- Какая?

- Молодая!

Она усмехнулась, поставила на паузу, и в наступившей внезапно тишине, шумно отбросила джойстик в сторону. Легко поднялась:

- Я очень по тебе скучала все это время. Размышляла, написать или нет. Пригласить ли.

- А почему не писала раньше? – Стас увидел, что одета Наташка была в свои любимые старые джинсы и рубашку в клеточку, которую завязывала узелком на пупке, как героиня сериала «Элен и ребята».

- Боялась разрушить твою жизнь.

- Какая там жизнь… Баловство одно.

- Видишь, как удачно совпало. Женат?

- Нет.

- Дети?

- Не случились.

- Скучаешь по прошлому?

Он пожал плечами:

- Странно все это.

- Ничего странного. Помнишь, мы говорили друг другу, что останемся вместе навсегда? Так вот, я решила, что это «навсегда» уже пришло, - Наташка протянула руки. – Давай обнимемся, что ли. Как в старые добрые времени.

- Я не понимаю. Почему ты не изменилась? Почему ты здесь? Почему не ответила на мое письмо, а теперь вот зовешь сюда, в старый и заколоченный видеосалон. Он же не работает, верно? Давным-давно не работает…

- Ты ошибаешься.

- Мне мама рассказывала. Клуб закрыли, когда директора школы обвинили в том, что он изнасиловал и убил шестерых подростков! Дядю Егора арестовали. Я видел, что тут вокруг все разрушено и разбито. Только пустой зал… и ты, каким-то образом…

- Хочешь «Юпи»?

- Что происходит?

- Видеосалон работает, - ответила Наташка. – Можем посмотреть «Техасскую резню бензопилой» или «Хэллоуин». Двести пятьдесят рублей…

- Что, блин, происходит?

- Я скучала по тебе. Поэтому решила написать письмо. Я гадала, что будет, если ты приедешь. Понимаешь, если бы ты не приехал, если бы у тебя было все хорошо, и ты бы подумал, что письмо, это просто чей-то розыгрыш, я бы смирилась и еще сто лет проходила эти блядские уровни в «Танчиках». А вот что делать, когда ты будешь стоять здесь? Я не ожидала. Не верила в такое счастье. Я ведь хотела быть с тобой навсегда. С того самого вечера.

- Но ты так и не ответила на мое письмо!

- Глупый, - отозвалась Наташка и вдруг неуловимо быстро оказалась рядом со Стасом. Он заметил, какая нежная и молодая у нее кожа. Уловил легкий аромат духов. – Я бы с радостью написала, если бы могла. Но обстоятельства изменились.

Наташка положила руки Стасу на плечи и заглянула ему в глаза. Взгляд ее заставил Стаса задрожать – от жгучего желания прикоснуться губами к ее молодым губам.

Она сказала:

- Я все расскажу, - и поцеловала Стаса так сладко, что он едва не потерял сознание.

Чем больше бабушка сходила с ума, тем чаще папа уходил. Иногда его не было по несколько дней, и жизнь один на один с бабушкой делалась невыносимой. Наташка предпочитала возвращаться домой из видеосалона поздно, чтобы бабушка уже спала.

Папа возвращался молчаливый и спокойный, подолгу лежал на диване в зале и смотрел телевизор, ни на что не реагируя. Послушно ел кашу из вареной тыквы и выслушивал мамины причитания о том, какая Наташка растет неуправляемая и что с этим надо делать. Бабушка считала, что Наташка вырастет или проституткой или наркоманкой. Мнение самой Наташки при этом никто не спрашивал.

Потом папе надоедало, и он снова уходил, чтобы успокоиться. Наташка часто уходила следом. Он мечтала подойти к папе на улице и попросить его о том, чтобы они вдвоем сбежали из городка и оставили бабушку одну. Однажды она даже едва так не сделала – шла позади папы метрах в тридцати и вдруг начала ускорять шаг, в порыве возникшего желания. Когда Наташка была так близко, что могла взять папу за руку, он неожиданно свернул в какую-то подворотню и растворился в темноте. Она свернула туда же, еще ни о чем не подозревая, но уже твердо решив, что хочет проследить за папой до конца. Заметила, как он исчезает за следующим поворотом. Догнала, стыдливо прячась. Папа выныривал из одной подворотни и исчезал в другой. Петлял, ходил кругами, торопливо проходил мимо освещенных подъездов и старался избегать фонарей. На улице наступила ночь, папа ходил по городу уже второй час. Наконец, он остановился у недостроенного здания спортивной школы, постоял немного, запустив руки в карманы, и зашел внутрь. Наташка, недолго думая, зашла следом. Она часто играла тут с подругами в прятки, поэтому знала лабиринты недостроенных секций и залов наизусть.

Где-то в темноте заблестел огонек зажигалки. Наташка ориентировалась по нему. Она слышала, как впереди идет папа.

В какой-то момент стало светлее, зажигалка погасла. Наташка видела папин силуэт. Она шла осторожно и тихо, потому что боялась, что папа ее обнаружит. Она не знала, что он тут делает и зачем пришел, но понятно же было, что просто так люди в заброшенные стройки не приходят.

Свет сделался ярче. Наташка различила бетонные стыки подвального помещения – небольшой закоулок, из которого был только один выход. На низком щербатом потолке раскачивалась электрическая лампочка. У одной из стен сидел подросток. Наташка его узнала. Парень из девятого класса, отлично играл в баскетбол. Он был обнажен по пояс. Руки и ноги смотаны веревкой и завязаны между собой в смыкающий узелок спереди. Рот заткнут тряпкой. Левый глаз разбит и набух. Струйка крови течет по щеке к скуле.

Наташка застыла в темноте, пытаясь понять – додумать! – что здесь творится. Она увидела папу. Тот подошел к подростку и стоял над ним, не вынимая рук из карманов.

Папа сказал:

- Пожалуй, ты будешь пятым.

Он произнес это с небрежностью и даже ленцой в голосе. Будто расставлял на полке книги и решал, куда же поставить томик Эрла Стенли Гарднера.

Вот только следующие его действия не отличались небрежностью и ленью.

Папа достал из кармана нож с откидным лезвием. Дома он этим ножом срезал корочки с сала, которые так любила грызть Наташка.

Папа нажал на кнопку. Лезвие бесшумно выскользнуло.

Папа взял подростка за волосы и несколькими быстрыми движениями срезал с его лица кожу. Он провел лезвием по часовой стрелке – по лбу, по щеке и скуле, под подбородком, по другой щеке. Будто счищал кожуру с апельсина. Брызнула кровь. Парень задергался, замычал истошно, до хрипа, захлебываясь криком.

Папа взялся пальцами за надрез над глазами и рванул кожу вниз.

От чавкающего, рвущегося звука Наташка вскрикнула. Вдруг скрутило живот, и ее стошнило. Перед глазами поплыло. Выпрямившись, она увидела, что папа на нее смотрит. В его глазах не было удивления или растерянности. Это был взгляд того самого папы, который приходит домой и валяется на диване перед телевизором. Того папы, который есть морковку и не обращает на бабушку внимания. Папы, которому все равно.

Тогда Наташка бросилась бежать. Во рту ее было кисло от тошноты, в животе кололо. Казалось, что она слышит за спиной хриплое дыхание своего отца.