Таня Хафф - Мстительный дух озера Непикеа

— Мне противно с этим соглашаться, — пробормотала Вики, подавшись вперед и вглядываясь в окружающее пространство поверх руля, — но тут ты попал в самую точку.

Они проехали через деревню Далви, свернули направо к разрушенному сараю и, следуя указаниям выцветших знаков, направились в сторону охотничьего домика. Дорога, если изрытый выбоинами узкий проезд протяженностью в несколько миль можно назвать дорогой, привела, как и следовало из полученных Вики инструкций, на небольшую, покрытую гравием автостоянку — или, вернее, на плотно утрамбованную прямоугольную площадку, которую теперь можно было именовать автостоянкой, поскольку она поставила на ней свой фургон.

— Он сказал, что домик отсюда виден.

Селлюси фыркнул:

— Может, тебе и виден.

— Нет. Его я не вижу. Только деревья.

По крайней мере, Вики полагала, что это деревья; резкий контраст между тем пространством, которое освещали фары, и полнейшей темнотой за его пределами не позволял утверждать наверняка. Мысленно обозвав себя дурой в нескольких вариантах, она выключила фары. Тени разделились на полдюжины громадных елей и на контуры столь крутой крыши, что снег с нее должен был осыпаться сам собой.

Поскольку было похоже, что они приехали куда нужно, Вики заглушила мотор. После мгновения тишины ночь взорвалась какофонией звуков. Зажав ладонями свои чувствительные уши, она отпрянула к спинке сиденья.

— Что это за чертовщина?

— Местные лягушки.

— А ты почем знаешь? — спросила она недоверчиво.

Он улыбнулся и посмотрел на нее с видом явного превосходства.

— Пи-Би-Эс. [1] PBS (Public Broadcasting System) — Государственная служба радиовещания.

— А-а.

С минуту они сидели, слушая лягушек.

— Ночные существа, — вздохнула Вики, — ну и музыку же они творят. — Неодобрительно фыркнув, она вышла из фургона. — Я-то думала, что посреди такого «нигде» будет гораздо тише.

Стюарт Гордон заранее передал Вики ключ от задней двери домика, и как только она включила главный рубильник, они увидели, что находятся в кухне с современным оборудованием из нержавеющей стали, которая была бы вполне уместна в каком-нибудь небольшом ресторанчике Торонто. А урчание мгновенно заработавшего холодильника заглушило голоса лягушек, и Вики с Селлюси облегченно вздохнули.

— Ну, и что теперь? — спросил он.

— Теперь мы вынем из нашего холодильника приготовленную тобой провизию, отыщем тебе комнату, а потом наилучшим образом используем то время, которое осталось у нас до рассвета.

— А когда должен появиться мистер Гордон?

— Завтра вечером. Не волнуйся, я проснусь.

— Ну а что должен делать завтра днем я?

— Я оставлю тебе мои бумаги. Уверена, тебе что-нибудь придет на ум.

— А я-то думал, что приехал в отпуск…

— Ну, тогда делай то, что ты обычно делаешь в отпуске.

— Обычно бегаю в поисках нужных тебе сведений. — Он скрестил руки на груди. — А во время моего последнего отпуска, который тоже спланировала ты, я почти перестал быть самим собой.

Захлопнув дверцу холодильника, Вики быстро пересекла комнату. Прижавшись к нему так, что их тела соприкоснулись от щиколоток до груди, она с улыбкой заглянула ему в глаза и отвела в сторону длинный локон волос, упавший на его лоб.

— Не тревожься, я защищу тебя от духа озера. Я не намерена делить тебя с каким-либо другим легендарным существом.

— Легендарным? — Он не смог сдержать улыбки. — Это ты себя так высоко ставишь, да?

— Ты уверена, что в фургоне тебе будет безопасно?

— Перестань волноваться по пустякам. Ты же знаешь, мне там будет хорошо. — Натягивая на бедра джинсы, она взглянула в окно и покачала головой. — Здесь действительно полнейшая пустота вокруг.

Селлюси лежал в постели, оттуда мог видеть лишь кусочек звездного неба и вершину одной из елей.

— Пожалуй, ты права.

— И мне это не нравится.

— Тогда почему мы здесь?

— Понимаешь, Стюарт Гордон все говорил и говорил. И я даже не помню, когда я сказала ему «да», помню только, что в конце концов согласилась взяться за это дело.

— Он надавил на тебя? — Селлюси сделал ударение на последнем слове, подчеркнув, что, по его мнению, это было бы просто немыслимо.

— Не надавил, нет. Убедил, сумел расположить к себе.

— Похоже, он большой мастер своего дела.

— Да? Ну что ж, ведь и Макиавелли был таким.

Одевшись, она наклонилась над кроватью и нежно поцеловала его.

— Хочешь услышать нечто романтичное? Когда тот день призовет меня, твоя жизнь будет единственной, которую я буду способна ощущать.

— Романтичное? — Дыхание Майка участилось, когда она принялась лизать крошечные колотые ранки на его запястье. — Я чувствую себя как… Ох! Ладно, хорошо. Это романтично.

Хотя Вики и пыталась придать своему голосу беспечность, когда упомянула об этом Селлюси, но ей на самом деле не нравились большие открытые пространства. Возможно, потому, что она воспринимала как естественные окружавшие ее дебри из стекла и бетона, и ей импонировала обезличенность трех миллионов жизней, тесно скученных вокруг ее собственной.

Стоя около фургона, она перевела взгляд с первых проблесков утренней зари на последние, медленно исчезающие ночные тени и не могла сдержать чувства отверженности, ощущения того, что вне пределов ее видимости существует некий иной мир, частью которого она не является. Она сомневалась, что «нижние чины» Стюарта Гордона будут ощущать себя причастными к этому иному миру, и удивлялась, что кому-либо вообще могло прийти в голову построить курорт посреди такой чуждости.

Лягушки прекратили свои попытки призвать партнеров, и казалось, что воцарившееся молчание ждет чего-то.

Ждет…

Вики посмотрела в сторону озера Непикеа. Оно лежало внизу, у подножия скалистого склона, словно серебряное зеркало. На его поверхности не было видно ни единой морщинки. Противоположный берег находился не далее мили, а благодаря прекрасному отражению от водной глади он казался еще ближе.

Ждет…

Жалобный крик козодоя!

Вики вздрогнула от внезапного, пронзительного звука и вошла в фургон. Заперев наружные и внутренние двери и быстро скинув с себя одежду — если бы ее обнаружили голой среди бела дня, это стало бы наименее значимой из ее проблем, — легла между высокими, заполненными мягкой набивкой бортами узенькой койки и стала ждать рассвета. Крики птицы, повторяющиеся с частотой падения водяных капель в китайской пытке, доносились отчетливо, несмотря на специальную звукоизоляцию стен.

— Господи, это уже слишком, — пробормотала она, сцепив пальцы на животе. — Интересно, а Селлюси по-прежнему спит?..

Как только Селлюси услышал, что дверь фургона закрылась, он словно провалился в небытие и проспал без всяких сновидений до самого полудня. А проснувшись, уставился на внутреннюю поверхность крыши и стал соображать, где же он находится. Вид грубых деревянных балок говорил о том, что в далеком прошлом их пропитывали креозотом. «Никакой теплоизоляции, ни за что не согласился бы жить здесь зимой…»